— Не извиняйтесь, — улыбается он. — Я ничего не имею против, хоть вас это и смущает.
Я жмурюсь от зимнего солнца, пробивающегося через стеклянные стены оранжереи. Здесь так тепло, особенно когда заходишь с морозного воздуха, с улицы: у него тут настоящие тропики.
— Предпочитаю работать обнаженным, — поясняет он, без тени смущения проходя передо мной к столу, набрасывает на себя халат и подвязывает его поясом. — Знаете, это помогает отвлечься от лишних мыслей. Итак, чем я могу вам помочь, дорогая моя?
Как бы там ни было, а хозяин он радушный. Это хорошо. По крайней мере не выставит меня за двери, не дав шанса объясниться.
— Не знаю, с чего и начать, — отвечаю я, пытаясь собрать мысли в кучу и побороть в себе желание выскочить на улицу и сбежать отсюда поскорее. Наша встреча совершенно выбила меня из колеи. Я сжимаю покрепче сумочку Тэтти, и это придает мне сил. Жаль, что скоро мне придется с ней расстаться. Возможно, мне никогда больше не удастся подержать ее в руках.
— Звучит угрожающе. У меня какие-то проблемы?
— Нет-нет, ничего такого, просто… — Я тянусь рукой к маминому ожерелью, пытаясь подыскать нужные слова.
Я смотрю в его открытое, располагающее лицо и по-прежнему не знаю, с чего начать. Возможно, я навсегда изменю его жизнь, рассказав историю его прошлого, которую он, быть может, вовсе не хочет знать.
— Почему бы вам не представиться? — предлагает он, пока я теряюсь в сомнениях.
— Коко Суон, — протягиваю я руку.
— Очень приятно, Коко Суон, — отвечает на рукопожатие он. — Красивое имя. Назвали в честь Коко Шанель?
В его исполнении этот вопрос звучит так буднично и обыденно, будто это и так само собой разумеется и здесь нет ничего особенного.
— Да, в честь нее.
— Интригующая женщина, эта Шанель, — говорит он. — Икона нашего времени. Должно быть, ваши родители ею восхищались?
— Да, моя мама обожала все, что связано с Францией.
— Понятно, это все объясняет. Итак, мисс Коко Суон, вы уже собрались с мыслями, готовы рассказать, почему вы здесь? Вряд ли вы владелица престижной картинной галереи, желающая предложить мне миллион за последнюю мою работу, — с этими словами он указывает на глиняную статую, стоящую позади него. Со своего места я даже не могу сказать, что это — животное или человек, а может, и вовсе нечто иное.
Я делаю глубокий вдох. Сейчас или никогда.
— Я нашла письмо, — выпаливаю я одним духом. — Его написала мать своему ребенку, которого отдала на усыновление в 1956 году.
— И? — Кажется, эта новость его абсолютно не трогает.
— Думаю, этим ребенком можете быть вы.
Я наконец делаю еще один вдох, чувствуя себя так, будто задержала дыхание на целую вечность. Вот и конец этой истории. Я испытываю колоссальное облегчение. Какую-то долю секунды он переваривает услышанную информацию, а потом… вдруг заливается смехом.
— Ох, милая моя, вы имени своему под стать — любите драму, как я посмотрю, — продолжает хохотать он.
Я смущенно таращусь на него. Я по-разному представляла себе нашу с Дюком-Джеймсом первую встречу, но такой бурной реакции точно не ожидала.
— Думаете, это не вы? — спрашиваю я.
— Господи, конечно, не я, — говорит он. — У вашей гипотезы ни единого шанса, простите.
— Хотя бы выслушайте меня…
— Поверьте, Коко, если бы меня усыновили, я наверняка бы об этом узнал, — улыбается он. — Так что это точно не я, извините, вынужден вас разочаровать.
— Не все приемные дети знают о своих настоящих родителях, — настаиваю я. — Времена ведь тогда были совсем другие.
Он умолкает, поправляет свою шляпу.
— Где вы нашли письмо?
— В этой сумочке от «Шанель», я купила ее на аукционе. Письмо лежало в потайном кармашке, смотрите. — Я открываю сумочку Тэтти и показываю ему, где нашла послание.
— Как необычно, — задумчиво говорит он.
— Знаю, звучит странно, но это чистая правда. Вот, письмо до сих пор здесь, если хотите — можете посмотреть.
— Почему бы и нет, — пожимает плечами он.
Я отдаю ему исписанный рукою Тэтти лист бумаги и наблюдаю за его реакцией.
— Письмо очень трогательное, спору нет. Но почему вы решили, что оно адресовано именно мне? — спрашивает он, возвращая его.
— Я начала небольшое расследование, оно привело меня в Глэкен. Там я встретила Мака.
— Мака? Кто такой Мак? — озадаченно смотрит он на меня.
— Мак Гилмартин. Человек, который купил у вас дом в Глэкене, помните?
Я несколько удивлена, что он не удосужился запомнить имя того, кто поселился в его прежнем доме. А может, он страдает старческим слабоумием? Это объяснило бы, почему он работает над своими скульптурами обнаженным. Прошло ведь всего несколько лет, а реагирует он так, будто впервые слышит имя Мака.
— Простите, милочка, но вы меня окончательно запутали, — недоуменно качает головой он.
В эту секунду из-за угла появляется Мак: он идет к нам, на ходу пряча телефон в карман.
— А вот и он сам, — говорю я, когда парень входит в оранжерею.
— Мак Гилмартин, рад, что мы наконец-то увиделись, — представляется он, протягивая руку нашему новому знакомому.
— Джеймс Флинн, приятно познакомиться, — отвечает тот и энергично пожимает руку Мака.
Мак недоуменно смотрит на меня и вопросительно приподнимает бровь: не понимает, успела я рассказать Джеймсу историю Тэтти или нет.
— Так вы теперь живете в том доме? — спрашивает он.
— Да, похоже, ваше имущество теперь принадлежит мне, — отвечает Мак, снова поглядывая на меня. — Дом прекрасен, мне в нем отлично живется.
— Рад это слышать, — улыбается Джеймс. — Но, боюсь, у нас тут произошло недоразумение.
Мак изумленно смотрит на меня, потом снова переводит взгляд на Джеймса.
— Простите, Коко, но, кажется, вы все не так поняли, — говорит тот. — Я не тот Джеймс Флинн, которого вы ищете.
— Но, Джеймс, позвольте рассказать вам все с самого начала, — прошу я. Бедняга даже не догадывался, что его усыновили. Он просто не может смириться с этой мыслью.
— Нет, милая моя, я совершенно в этом уверен. Я никогда не жил в Глэкене. Более того, я даже никогда там не бывал.
— Но… — снова перебиваю его я.
— Я переехал в Порт-он-Си из Корка пару лет назад, по работе. Здесь я нашел свое вдохновение. Но меня совершенно точно никто не усыновлял. Я не тот, кто вам нужен. Простите. Должно быть, вам назвали не ту фамилию.
— Ваш адрес нам дали в агентстве недвижимости. Вы работали с агентством «Кэрролл-энд-Кэрролл»? — Я испуганно смотрю на Мака, который, кажется, удивлен не меньше моего.
— Должно быть, произошла какая-то путаница, — хмурится Мак. — Ничего не понимаю.
