Виктор Островский - Обратная сторона обмана (Тайные операции Моссад)

Я знал, что он заметил мое раздражение. – Так ли уж отлично на самом деле? Мы потратили два года, занимаясь играми под твоим руководством, и мы ничего не добились. Я думаю, пришла пора заняться чем-то конкретным. Что бы ты ни решил, я всегда признаю это. Я только хочу, чтобы ты знал: что бы ты ни сказал, я все равно отважусь на эту попытку. Если ты хочешь сотрудничать, я смогу тебя спрашивать, о чем можно писать в книге, а о чем нет, потому что у нас, в конечном счете, одна цель.

Он некоторое время сидел молча, пока его сигарета медленно догорала в пепельнице. Затем он посмотрел на меня и ухмыльнулся: «Черт побери, давай дадим им под зад!»

Уже давно я не чувствовал себя так хорошо. Я знал – я снова на верном пути. Теперь тайны будут раскрыты. Еще нерешенные проблемы казались мне незначительными.

Так думали мы, по крайней мере, вначале. Но чем больше мы прорабатывали план, тем больше становилось проблем. Кто возьмет на себя само писание? Я чувствовал себя для этого не в состоянии, я не верил в свои способности. Я хотел найти кого-то, кто мог бы рассказать эту историю как можно проще, но с как можно большей пробивной силой. Из соображений безопасности он не должен был быть евреем, и у него должно было хватить мужества. Затем нужно было найти издателя, который был бы готов заняться темой Моссад, и это все нужно было хранить в тайне. Нельзя было разболтать ничего о содержании книги. Следующий вопрос был, как мы можем сделать так, чтобы люди нам вообще поверили. У нас не было ни малейшего сомнения, что официальной реакцией Моссад будет: « Виктор Островский? Никогда не слышали о таком, но Вы можете попробовать навести справки о нем в управлении психиатрии министерства здравоохранения».

Как нам предугадать, что нас ожидает?

Эфраим настоял на том, чтобы в создании книги, которую я хотел написать, было бы задействовано как можно больше людей из его клики. Он установил правило, что я, так как дело касалось именно моей задницы, имел бы право вето. Я, таким образом, определял содержание и стиль изложения.

Мы сидели в номере отеля «Четыре времени года». Присутствовали Эфраим и Ури (у которого было только несколько часов времени, так что мы сначала должны были выслушать его), кроме того, Эли, все еще считавший это безумной идеей, который упорно хотел дать нам знать, что он решительно возражает (поэтому он будет счастлив прочесть этот абзац).

Мои мысли путались в голове. Я рассказал Белле, что хочу написать книгу о Моссад. Я заверил ее, что это будет только роман, но, тем не менее, посоветовал хранить молчание. Когда я ей это сказал, она посмотрела на меня, как на человека в смирительной рубашке, рассуждающего о моде. Я знал, что она ни на минуту не поверит, что мне удастся опубликовать такую книгу. Но я писал документальную книгу и я точно не знал, как и когда должен ей это преподнести. Я также думал о том, как тяжело будет скрывать это от нее, особенно если я буду с кем-то сотрудничать. И так как она любит Израиль больше всего, я не знал, как она с этим справится.

– Что у нас сегодня в программе? – спросил Ури.

– Я хотел бы иметь что-то вроде плана книги, – сказал я, – такой чертеж, наброски того, о чем пойдет речь в книге. Мне нужно больше пунктов, чем я использую, чтобы человек, с которым я буду сотрудничать, мог высказаться об этом и определить направление.

Эли хотел знать, какую цель должна преследовать книга. И Эфраим согласился, что это самое первое, чем нам следует заняться. Затем нам надо найти подходящие истории, чтобы закруглить дело. – Есть тысячи историй, – сказал он. – Но от большинства клонит в сон, или они рассказывают о совсем рутинных делах.

– Я хочу показать, что такое Моссад, – сказал я. – Дать представление людям, которые ничего об этом не знают, что в действительности представляет собой разведка. Я убежден, что многие люди найдут это одновременно увлекательным и отталкивающим. Кроме того, мы дадим всем людям, на которых не можем выйти непосредственно, во всех разведках, сотрудничающих с Моссад, повод переоценить свои связи с ним. Я не думаю, что датчане или немцы будут сильно гордиться, когда узнают, каким образом их используют. И даже если люди в самом Израиле воспримут меня как предателя, они все же должны будут принять к сведению факты из книги, и это – самое главное. Я думаю, что после такого рода разоблачения нельзя будет обойтись без того, чтобы очистить Моссад.

– Я согласен с тобой, – сказал Эфраим. – Я предлагаю, чтобы ты в начале рассказал о своей жизни и потом перейдешь к рассказу об операциях. Тебе нужно выбрать такие из них, о которых люди что-то уже слышали, или результат которых известен, как, например, дело иракского атомного объекта.

–Так я тоже думаю, – сказал я и записал в желтый блокнот: «Операция „Сфинкс“.

Ури закурил. – Мы должны доставить истории из каждого отдела, чтобы накрыть все. Почему бы тебе не сделать список отделов, чтобы мы выудили тебе что-то из каждого отдела?

Эфраим повернулся к Ури: – Ты можешь сократить свое пребывание здесь и быстрей вернуться в Тель-Авив?

– Я и так через месяц возвращаюсь назад. Зачем спешить?

– Нам нужна хорошая система предупреждения, пока он пишет о таких вещах и кто-то со стороны имеет с этим дело. Мы должны быть готовы сразу же предупредить его, если в бюро что-то станет известно.

– Я думал, ты держишь все под контролем.

– Да, держу. Но с твоим другом Аароном Шерфом из «Цафририм» у меня связи нет.

– А он тут при чем?

– Информация может прийти через одну из еврейских организаций, с которыми мы работаем, вроде Б'най Брит или Объединенного Еврейского Агентства UJA. И еще есть много других, с которыми работают «посланцы». В тот момент, когда кто-то в еврейской общине где-то в Северной Америке пронюхает что-то об этом деле, он помчится в свою организацию и доложит все, что узнал. Этим он только исполнит свой долг сиониста. И Шерф скажет им, что следует сделать.

– Я понимаю. Это не представит проблемы. Я все равно буду там.

Когда с этим было покончено, мы нарисовали на бланке письма гостиницы маленькую схему организационной структуры Моссад и приклеили ее на экран телевизора. Затем мы начали перечислять истории из каждого отдела, которые должны быть записаны. Было решено, что избранные истории должны давать обширное представление и охватывать все этапы секретной операции, включая ее планирование и принятие решений, чтобы потенциальные читатели поняли масштабы разложения, царящего в Моссад.

– Я думаю, что операция «Ганнибал», – сказал Эфраим, – и ее внезапный конец составят чудную главу. Он обратился к Ури. – То, как Ран Х. убрал того немецкого политика, это уже классная история.