— Покупайте газеты! Осел Алексинский против Ленина… Покупайте газеты! Шесть врак на вождя революции! Каждой враке грош цена!.. Ленина требуют в суд! Дураков нет!
Газеты покупали рабочие и тут же уничтожали. В типографии мальчишки объяснили, мол, газета не дошла до благородной публики по вине рабочих.
Вскоре в маленьком буфете Народного дома состоялся интересный разговор. Васенко обратился к вернувшемуся с VI съезда партии Самуилу Цвиллингу:
— Как вы думаете, Самуил Моисеевич, можно у нас организовать молодежь в союз? Чтоб у них была своя организация?
Васенко говорил и поглядывал на ребят, пристроившихся тут же за столом и аппетитно отхлебывающих пустой горячий чай. Их глаза загорелись, они с нетерпением ждали, что же ответит Цвиллинг.
— Почему нельзя? В Питере пятнадцать тысяч членов союза. В Москве есть молодежная организация. А чем мы хуже?!
Цвиллинг рассказал, на съезде партии рассматривался вопрос «О союзах молодежи» и было записано:
«… съезд считает содействие созданию классовых социалистических организаций рабочей молодежи одной из неотложных задач момента и вменяет партийным организациям в обязанность уделить работе этой возможный максимум внимания».
Инициативная группа — Агалаков, Голубев, Чикишев — отпечатала воззвание к молодежи города. И в первых числах августа в просторном полуподвальном помещении Народного дома собралась челябинская молодежь — рабочие, учащиеся реального училища на первое в истории города молодежное собрание.
Саша и Андрей Фоминых пришли в новых рубахах, Саша в начищенных ваксой сапогах. Он был необычайно серьезен. Его избрали председателем собрания. А уж он предложил проголосовать за почетного председателя — Евдокима Лукьяновича Васенко. Этому большевику поручила партийная организация оказывать помощь молодежи.
Саша волновался, но вел собрание хорошо, говорил четко, просил высказываться, нужен ли молодежный союз, какое отношение каждого к Временному правительству, к войне, к Советам депутатов из народа.
Васенко одобрительно кивал, мол, правильную ведешь линию. Пришли Цвиллинг и Колющенко. Их встретили аплодисментами, просили выступить. Цвиллинг рассказал о Ленине, как много внимания он уделяет молодежи.
Васенко о себе говорил, о том, как боролась молодежь с самодержавием в 1905 году, что вынесла в годы реакции и что от каждого ждет грядущая революция, а она обязательно наступит, к этому идет дело:
— Вы организуетесь первыми! В Питере, в Москве, в Екатеринбурге есть организации. На всю Россию это немного. Вы одни из первых. Гордитесь этим и не подкачайте!
Первое собрание прошло хорошо, все присутствующие записались в союз. На втором Саша предложил назвать организацию «Социалистический союз рабочей молодежи», и произошел раскол. Учащиеся реального училища выступили против слова «социалистический», нужна де молодежная, а не политическая организация. Железнодорожники настаивали:
— А мы за «Юношескую организацию при комитете РСДРП(б)»! У кого сейчас знамя революции? У большевиков! Голосуйте за наше предложение!
Нашлись противники определения «рабочая молодежь», сторонники «гореть» только на культурном фронте, ставить спектакли, устраивать танцы. Путаницы было много. Разъясняли, помогали разобраться в сложностях Васенко и Цвиллинг.
Ни во времена Парижской коммуны, ни в революцию пятого года юношеских организаций не было, значит, ни опыта, ни ошибок, на которых учатся, тоже не было. До всего приходилось доходить своим умом. Не было устава организации, за образец Саша взял устав социал-демократической партии большевиков, записал:
«…членами могут быть лица с 14 до 24 лет… Союз полностью признает и поддерживает программу и тактику РСДРП(б)… между комитетом Союза и комитетом РСДРП(б) устанавливается взаимное представительство…».
В комитет Союза входил Евдоким Лукьянович, в городской комитет большевиков — Саша Фоминых. Хорошие ребята подобрались в комитете Союза — Костя Монаков, худощавый, горячий, как порох, загорался; обстоятельные, вдумчивые Терентий Глухих и Генрих Богер; Николай Федоров, простой, верный товарищ. Андрей Фоминых позже тоже вошел в состав комитета и, хотя от роду ему было четырнадцать лет, не хуже других выступал на митингах, даже перед рабочими.
Перед Октябрьской революцией в Союзе состояло более ста человек. Собирались в Народном доме или в клубе железнодорожников, слушали, о чем говорят, высказывали свое отношение к событиям в России.
В октябрьские дни город оказался в осаде, в окружении казачьих отрядов, предъявивших ультиматум Совету — сдать власть городской думе. Исполком Совета вел переговоры с казаками, рабочие готовились защищать город с оружием в руках.
Комитет Союза на собрании сообщил свое решение — всем членам встать на защиту города и Советской власти, записаться в Красную гвардию.
— Кто желает высказаться? — спросил Саша.
— Прений не открывать! — выкрикнули с задней скамьи.
Саша оторопел. Он подумал, что этот человек струсил, не согласен с решением комитета, не тот человек затесался в ряды Союза. А собрание дружно подхватило:
— Правильно! Не нужны прения! Пусть выдает оружие!
В те тревожные дни Саша не ночевал дома, дежурил в Совете, вывозил оружие с военного склада с Георгием Морозовым, наряжал членов Союза на патрулирование улиц.
Потом он уехал на I областной съезд ССРМ имени III Интернационала в Екатеринбург, увез отпечатанный в типографии Устав. На съезде Устав одобрили, попросили отпечатать пятьсот экземпляров для всего Урала. Это было почетное задание, доверие и хорошая оценка работы молодых челябинцев.
Довольны были их работой и в горкоме партии, и в горсовете, говорили:
— Вы наши глаза и уши!
Коля Девятериков, банковский служащий, рассказал Саше, как буржуи спешно изымают свои капиталы из банка.
— Зачем они это делают? А если хотят переправить Дутову? Иди к Васенко и расскажи, — посоветовал Саша.
Потом члены Союза вместе с комиссаром финансов Воробьевым, членом исполкома, конфисковывали у буржуев золото и драгоценности.
В те дни власть была в руках Совета, но кадетская газетенка «Народная свобода» выливала ушаты грязи на большевиков и на Совет. В редакции и типографии работало много молодежи. Саша предложил молодым где-нибудь собраться и поговорить. Наборщики, печатники смотрели на членов Союза недоверчиво, искоса. Тон разговору задал Саша, он резко спросил:
— Вам не стыдно печатать всякую клевету, да еще получать за это деньги?
