Но политические проститутки типа Коллонтай даже у Ленина не находили осуждения. И когда Александра Михайловна, бросив все партийные дела, бежала с новым любовником Павлом Дыбенко, а Троцкий потребовал публично осудить ее за нарушение партийной дисциплины и приговорить к расстрелу, Ленин под общий дружный хохот партийцев предложил приговорить лучше к 5 годам верности. (Кстати, Александра Михайловна тоже была старше Дыбенко на семнадцать лет.)
Как нынешние политические деятели и коммерсанты начали перестройку с перестройки своих кабинетов и офисов, так и революционные деятели провели прежде революцию в своей семье: подавая пример, обновили жен. Женились на юных. Такой была официальная политика новых завоевателей России — разрушение семьи как основы государства.
И в этом ряду «удивительных» женщин особые отношения сложились у Есенина с Софьей Андреевной Толстой.
Софья Андреевна (она сама и ее имя) могла помочь Есенину уехать за границу — уйти от преследований. Есенин пошел на союз с Толстой, убедившись, что Галина Бениславская оказалась идейной сторонницей Троцкого: Есенину она объявила о серьезных отношениях с Львом Седовым, сыном Троцкого — опального политика, за которого собиралась замуж. На Берзинь он тоже не мог положиться, довериться.
Все дальнейшее поведение Софьи Андреевны показывает, что она добровольно взвалила на свои плечи непомерную ношу — уберечь поэта, дать ему возможность работать, избавить от «друзей», спасти.
Она сделала все, что было в ее силах. И даже тот факт, что С.А. Толстая не оставила воспоминаний о Есенине, лучше всего прочего объясняет ее отношение к поэту и к власти: если нельзя писать правду, то лучше ничего не писать. С.А. Толстая так и сделала. Но всю свою жизнь она посвятила Есенину. Ее доброе, нежное чувство проявилось во всех записях, письмах (Горькому, Калинину и др.), во всех комментариях к стихам. Она приложила максимум усилий, чтобы собрать воедино, восстановить утраченное, сохранить творчество поэта.
Толстая поставила целью своей жизни — спасти от извращения и лжи, от уничтожения и забвения поэзию. Это было нелегко в долгие годы запретов и гонений. Она делала копии стихов, копии писем, статей, собирала воедино и готовила полное собрание его стихотворений, писала комментарии к ним, хотя никто в те годы издавать Есенина не собирался. Только в 1940 году обратилась она к М.И. Калинину, напоминая ему о радушной встрече, о которой Есенин помнил всегда. Ответ Калинина был обнадеживающим. И к 1941 году Софья Андреевна подготовила к изданию собрание сочинений Есенина. Но началась Великая Отечественная война. Собрание сочинений вышло только в 1946 году.
Подвиг С.А. Толстой сродни подвигу декабристок. Но тех женщин их жертвенность возвышала, поднимала в общем мнении, делала уважаемыми, почти святыми. Софье Андреевне выпала на долю другая участь — людская клевета и злословие. Благодарности она не дождалась. Ей было несравненно тяжелей, может быть, потому она так рано ушла из жизни. После смерти Есенина ей долго пришлось скрываться, скитаясь по родным и знакомым, как некогда поэту. Объясняли, что Софья боится оставаться одна. Собственно говоря, так оно и было, только никому, даже матери, она не могла сказать правды. Боялась не мертвого Есенина, а живых его палачей, которые теперь преследовали ее. Ее видели всегда молчаливой и замкнутой. «Высокомерной», «гордой» называет ее М. Ройзман, которому она не подавала руки и с которым не разговаривала.
Мать, очень переживая за дочь, опасаясь за ее душевное состояние, приводит в письмах к М. Волошину факты безобразного поведения С.А. Есенина по отношению к Соне (что не подтверждала сама Софья Андреевна). Но клеветники — сосновские, бухарины, лелевичи, устиновы — могли радоваться: мнение о Есенине как об алкоголике и психобандите подтверждалось его родственниками. В 1955 году, готовя к изданию собрание сочинений Есенина, П. Чагин и С. Толстая вычеркнули из книг посвящения Мариенгофу. Они знали, что делали. Вычеркнут был и Чагин, причем самим Есениным. Думается, тоже не случайно. Его роль в судьбе Есенина еще не изучена.
Есть еще одно соображение о том, что сблизило их, Софью и Сергея. Следователь по особо важным делам Н.А. Соколов, расследовавший дело убийства большевиками царской семьи, несмотря на чудовищные трудности, сумел вывезти через Харбин и спасти все следственные материалы: свидетельства, документы, фотоснимки, предметы — улики, изобличавшие преступников и ими совершенное злодеяние. В 1922 году Соколов Н.А., перебравшись в Европу, жил в Берлине, затем в Париже. Продолжал вести следствие, писал книгу. Издана она была в 1925 году после его кончины.
За границей Есенин не мог не встретиться с Соколовым, потому что знал царскую семью, читал в ее кругу стихи, уважительно отзывался о царице и получил от нее в дар перстень. Свидетельств их встречи нет, но вряд ли Есенин мог пройти мимо столь компрометирующего большевиков материала. Тогда же в Берлине был и М. Горький.
В свою очередь, большевиков тоже очень интересовали эти документы, собранные Соколовым, ибо они могли причинить большевикам немало неприятностей. Кроме уничтожения этих документов или приобретения их, большевики в качестве «наследников» русского престола хотели знать, где хранится царское золото. И потому поддерживали (или распространяли) слухи о том, что царская семья жива. Не без их участия «воскресали» чудесным образом из небытия «царские дочери» и «великие князья» и оказывались за рубежом, претендуя на наследство.
К расследованию гибели царской семьи был причастен генерал-лейтенант Дитерихс М.К., впоследствии написавший книгу «Убийство царской семьи и членов дома Романовых на Урале». Ольга Константиновна Толстая, урожденная Дитерихс, мать Софьи, была родной сестрой генерала Дитерихса, поэтому могла знать подробности расследования или даже хранить документы. Могла все это знать и Софья.
Глава 2
Галина Бениславская
Бесконечно любя Есенина, Бениславская попыталась вырвать из сердца отравившее ее чувство. Из этого ничего не вышло — замужество с Л. не состоялось.
После смерти Есенина 1926 год она прожила, видно, только для того, чтобы написать о нем правду, хоть чуточку приоткрыть завесу из плотной ткани лжи и предательства. Закончив дневник, покончила с собой. Сама застрелилась или заставили? Известно, что из партии она вышла после гибели Есенина.
«Л.» — исследователи расшифровывали как Лев Повицкий (вместо Лев Седов, сын Троцкого). Помогать отцу Лев Седов начал с 1923 года, об этом пишет в некрологе Троцкий, впервые обдумывая нелегкий путь старшего сына, ставшего с 1923 года его преданнейшим помощником:
