Как утверждает Радзинский, для исполнения плана Ленина, видимо задуманного им для того, чтобы расплатиться по счетам лондонских и берлинских гостиниц, И.В. Сталин привлек С.А. Тер-Петросяна. Без всяких на то оснований Радзинский пишет, что Камо – «бесстрашный, обладавший фантастической гордостью человек терялся в присутствии Кобы, становился странно зависимым». «Нападение на Эриванской площади… великолепный спектакль от начала до конца сочинил Коба и точно, по заданным нотам, исполнил Камо. Это был первый спектакль, поставленный Кобой, который прогремел на всю Европу».
И все же, если поверить Радзинскому, не все в спектакле было великолепно задумано или же не все было исполнено «по заданным нотам». Постановщик спектакля удивительным образом оказался среди актеров массовки и сильно покалечился, явно рискуя погибнуть. Драматург привел слова, которые якобы сказал лауреат Сталинской премии писатель Павленко отцу Радзинского: «Сталин искалечил руку во время одного из эксов, он был ловок и храбр. Во время захвата денег в Тифлисе он был среди нападавших на экипаж». Именно поэтому Радзинский так настойчиво доказывал, что фаэтон, наехавший на Coco в детстве, повредил ему ноги, но не руку.
Эта версия Радзинского ныне постоянно повторяется и обрастает новыми подробностями. А.Н. Гордиенко, автор книги «Иосиф Сталин», утверждает, что с начала 1906 года «Коба активно взялся за организацию экспроприации и вскоре стал фактическим руководителем большевистских боевиков в Закавказье» и «именно благодаря «эксам» Сталин впервые смог приблизиться к Владимиру Ульянову». Ссылаясь на анонимных «некоторых», автор пишет, что «Coco Джугашвили первым бросил бомбу в казачий конвой».
По утверждению Радзинского, Сталин постепенно устранил всех своих товарищей «по разбойным нападениям… И главный его соратник по удалым делам – Камо – уйдет из жизни раньше всех». Ехавший на велосипеде Камо погиб 15 сентября 1922 года в результате наезда на него автомашины. Радзинский замечает, что время гибели Камо совпало с подготовкой им своих мемуаров. Ради своей версии Радзинский даже принес в жертву прежнюю байку, популярную среди московской интеллигенции и запечатленную в книге Юрия Борева «Сталиниада». Суть ее в том, что Камо был «устранен Сталиным» потому, что тот хотел «пробиться в Горки и освободить Ленина из-под домашнего ареста.» В эту историю многие верили, хотя было известно, что в сентябре 1922 года Ленин не был под арестом, а лечился в Горках от тяжелой болезни, да и «пробиваться» на велосипеде из Тифлиса в Горки было бы глупо. Теперь многие верят Радзинскому, когда он объявляет, что Камо был убит, чтобы остановить его поток воспоминаний.
Что же было на самом деле, если рассеять дым и позволить стихнуть грохоту, созданным усилиями Радзинского? Многое, о чем Радзинский повествует тоном первооткрывателя, было давно и широко известно в нашей стране. События 26 июня 1907 года на Эриванской площади в Тифлисе в советское время не только не скрывались, а были многократно описаны в исследовательской и художественной литературе; они были даже экранизированы. Деятельность революционеров, совершавших нападения на банки и транспорты с деньгами, рассматривалась в контексте революционной борьбы. Такие акции (их называли «экспроприация-ми», или сокращенно «эксами») особенно участились в разгар революции 1905—1907 годов. Захваченные деньги, которые воспринимались как боевые трофеи революции, использовались для закупки оружия.
Как написано в 6-м томе «Советской исторической энциклопедии», выпущенном в 1965 году, Камо «в марте 1906 г. выехал в Петербург, где впервые встретился с В.И. Лениным. По поручению Ленина выезжал за границу для закупки и тайной транспортировки оружия в Россию. Чтобы обеспечить партию денежными средствами, в 1905-06 гг. организовал ряд экспроприаций денег у царского правительства, в том числе в 1907 г. экспроприацию на Эриванской площади в Тифлисе 250 тыс. руб., принадлежавших казначейству. Деньги были отвезены в Петербург и переданы в распоряжение партии». Одновременно Камо «в 1905-07 гг. неоднократно доставлял из Петербурга в Тифлис оружие и боеприпасы». После того как стало очевидно, что революция потерпела поражение, руководство большевистской партии во главе с Лениным приняло решение отказаться от «эксов», хотя это решение оспаривалось такими видными большевиками, как Красин и Луначарский.
Совершенно очевидно, что в советское время участие большевиков в «эксах» считалось делом достойным и героическим, а поэтому никто не пытался скрыть участия в подобных акциях. Особенно много внимания было уделено руководителю и участнику этих акций – С.А. Тер-Петросяну (Камо). Его деяния получили широкую огласку в советское время. О нем было написано немало книг и создано несколько кинофильмов. В 1931 году написал очерк о Камо и Максим Горький, которому тот рассказывал в 1920 году об обстоятельствах некоторых своих «эксов», о том, как он имитировал сумасшествие в берлинской тюрьме, чтобы избежать выдачи российской полиции, разыскивавшей его после налета на Эриванской площади. Нигде ни в фильмах, ни в очерке Горького, ни в других книгах ни разу не упоминалось имя Сталина как соучастника Камо или организатора его акций.
Следует учесть, что многие авторы старались подчеркнуть причастность тех или иных выдающихся деятелей революции к «эксам». Так, в книге В. Дубинского-Мухадзе «Шаумян» утверждалось, что главным организатором нападения на Эриванской площади был Степан Шаумян, который с 1905 года был одним из руководителей Кавказского комитета РСДРП в Тифлисе. При этом автор книги рассказывал об этом для того, чтобы лишний раз подчеркнуть заслуги Степана Шаумяна в революции, а не для того, чтобы дискредитировать его. Однако в книге ни слова не сказано о причастности Сталина к этой акции.
Правда, в 1918 году один из лидеров меньшевиков, Мартов, заявлял о причастности Сталина к «эксам». Это заявление было сделано им в связи с утверждением, что до революции социал-демократы Грузии якобы исключили Сталина из РСДРП за его участие в «экспроприации». Дело в том, что меньшевики, преобладавшие в грузинском комитете РСДРП, осуждали «эксы». В ответ на заявление Мартова Сталин обвинил его в клевете и потребовал от меньшевика доказательств. Но Сталин возмущался не обвинением в причастности к «эксам», так как эта деятельность лишь увеличивала бы его авторитет в глазах революционной России, а утверждением, что он будто бы был исключен из партии.
При всем явном желании скомпрометировать Сталина И. Дейчер писал о том, что «роль Кобы… никогда не была точно установлена». Дейчер ограничился предположением, что Сталин «играл роль связного между Кавказским большевистским бюро и боевыми дружинами. В этой роли он никогда не участвовал непосредственно в налетах. Он одобрял или отвергал планы действий боевиков, давал им советы, принимал меры по обеспечению операций и наблюдал за ее осуществлением со стороны». Однако никаких доказательств в пользу своего предположения И. Дейчер не привел, сославшись на то, что об этом не было известно ни царской полиции, ни партии: «Царская полиция никогда не заподозрила его в причастности к «эксам». Его умение маскироваться было столь совершенным, что он скрыл эту свою роль даже от глаз партии». Поэтому Дейчер смог лишь сослаться на обвинение Мартова.
