можем сделать, дорогой? У них две тысячи штыков, танки, артиллерия. А у нас людей куда меньше! Телеги, гранаты, автоматы, винтовки… Думал я об этом Пашково и не раз. Однажды даже посмотрел на него с близкого расстояния.
— И что?
— Дурно стало от злости. Расхаживают оккупанты, как у себя дома, горланят, маршируют, гогочут. На шесту — фашистский флаг со свастикой. А чем возьмешь? Как?
— Дойдет и до них черед!
— Когда?
— А вот с «шакалом» в Могилеве разделаемся, тогда и обитателями Пашкова займемся.
— Буду рад. Только своими силами нам их пасть не разорвать.
— Зачем своими! Небо в помощь призовем.
— Понятно! — улыбнулся Касаев и с каким-то необыкновенно душевным азартом воскликнул: — А что, командир! В знак нашей солдатской дружбы не обменяться ли нам сувенирами?
— Какими?
— Я тебе кожаную куртку с плеча — она у меня счастливая. А ты мне — автомат.
— У тебя что? Нет автомата?
— Сколько угодно! Но своего, отечественного, нет. Я к своему родному оружию особую нежность питаю.
Обмену памятными сувенирами помешал прибежавший посыльный из штаба отряда. Он доложил, что из Могилева пришли люди.
За столиком у штабной землянки сидела с кружкой чая в руках молодая красивая брюнетка — партизанская разведчица по имени Вера. До войны она окончила три курса института иностранных языков и хорошо знала немецкий. Она приходилась дальней родственницей бургомистру Могилева Филицыну и, конечно, без труда устроилась горничной в особняке по Первомайской улице. Вера неоднократно «улавливала» у фашистских генералов и офицеров, не подозревавших, что она понимает их, важные сведения. Через подпольщиков она тут же передавала их Осману Касаеву.
Увидев идущих к ней Османа Касаева и военного в форме подполковника Красной Армии, Вера приветливо улыбнулась. Спустя несколько минут в штабной землянке завязался оживленный разговор о предстоящих делах.
Первым заговорил Касаев:
— Догадываетесь, Верочка, зачем мы вас сюда пригласили?
— Нет, не догадываюсь. Расскажете, как я полагаю.
— Нас интересует ваш особняк. Мы располагаем данными, что через восемь — десять дней в нем будет гостевать важная персона, — начал подполковник. — Вам что-нибудь известно об этом?
— Да. Мы ждем его. К его приезду подбелили и подкрасили особняк и усадьбу, начали завозить шикарную столовую посуду, деликатесы, продукты. Усиливают наружную охрану.
— Кто же эта важная персона? — впился немигающим взглядом в лицо девушки подполковник.
Но Вера не смутилась. Отвечала кратко и спокойно:
— Я пока не знаю. Но из разговоров уяснила, что высокий гость не немец. И не из рейха.
— Спасибо. Это очень важно. Вы подтвердили наши данные и предположения.
— Значит, вы знаете кто он? — удивилась Вера.
— Да, знаем. К вам приедет предатель и изменник Родины Власов.
— Вот это да-а! — оживилась Вера. — Ну и что я должна сделать с изменником?
— Для того мы здесь и собрались, чтобы подумать и решить, что именно, — вдруг располагающе улыбнулся подполковник и подал руку: — Я не представился. Огнивцев.
Дальнейший разговор пошел неторопливо, с раздумьями, доводами и контрдоводами. Вера пока молчала.
— Как только Власов обоснуется в особняке — в первую же ночь взорвать его спальню вместе с хозяином двумя-тремя магнитными минами с взрывчаткой большой силы. Примерно, в час ночи, — сказал Гниденко, — Когда их светлость отойдет ко сну.
— Чтоб он отошел ко всем чертям…
— А как занести эти мины в особняк? — пробурчал Касаев.
— Вот об этом мы попросим совета у нашей Веры. Кстати, какие у вас взаимоотношения с охраной? Доверяют ли они вам? — спросил Огнивцев.
Вера несколько задумалась и, минуя второй вопрос, вдруг спросила:
— А можно посмотреть, что из себя представляют эти мины? Громоздкие? Тяжелые?
— Конечно можно. Они у нас с собой. Мы прихватили их, когда ехали в гости к Осману Мусаевичу.
Минут через десять в землянке на видном месте уже лежали четыре магнитные мины, окрашенные в стальной цвет. Вера изумленно осматривала их.
— Как томик «Избранного» Гоголя. Весом килограмма два будет, — вымолвила Вера.
— Полтора, — поправил ее Гниденко. — И все-таки вы не сказали, как к вам относится охрана особняка, — настойчиво допытывался он.
— Отношения у меня с охраной очень хорошие. Я у них пока вне подозрений. Мне вполне доверяют. Но пропускной режим очень строгий. Каждого служащего при входе на территорию тщательно осматривают. На проходной даже специальный «лапальщик» стоит — ощупывает каждого прохожего. Комендант особняка в последнее время тоже озверел. В каждую посудину сует свой нос, иногда каждую вещь обнюхивает, постели собственными руками обшаривает.
— Значит, шарят? — вздохнул Касаев. — Это уже хуже. Но ничего! Общими усилиями подпалим шакалу хвост. Как ты думаешь, Вера, подпалим?
— Надо бы, — проговорила Вера.
— Но при таком строгом режиме как же нам быть с минами? — спросил у Веры Гниденко.
— Дело сложное, но выполнимое. Мой родственник — бургомистр города Филицын — часто будет наведываться к нам. Ведь подготовка целиком на его плечах. С ним, на его же машине, эти «игрушки» я и завезу. Охрана в его машину не лезет. У него пропуск из гестапо. А в доме — я хозяйка! Спрячу все в надежное место. Когда же появится «шакал», буду действовать по вашей инструкции.
— Лучше не придумаешь, — сказал Огнивцев. — Предложение Веры принимаем. Мины вы можете получить в городе через три дня по адресу, который мы сообщим. Вам с собой мы не дадим. Не можем мы рисковать вашей жизнью.
Огнивцев вышел из-за стола, прошелся по землянке и остановился перед Верой, положив руку ей на плечо:
— Приговор Родины — уничтожить презренного гада Власова! Его исполнение возлагается на вас. Это почетная и священная задача. Родина и наш народ будут гордиться вашим героическим подвигом. Подробности ваших действий подскажем несколько позже, наедине.
Вера встала. По ее глазам и решительному выражению лица было видно, что она готова на все ради выполнения приказа Родины.
— Разрешите идти? — обратилась она к подполковнику. — Я в гостях у тетки только до утра. В семь часов утра я должна подавать фашистам завтрак. Ох и жрут же! Будто век не ели. Только покрикивают: «Фроляйн, добавляйт».
— Чем вы их кормите? — спросил Касаев.
— У нас в особняке пища хорошая. Кормят их, как они сами говорят, по высшим нормам. Ну я пошла. Здоровеньки будем!
— Может, немножко подвезти на дрожках?
— Нет! Нет! Что вы! Я же пешком к тетке… У меня и в пропуске так написано.
— Тогда мы вас просто проводим.
— А вот за это спасибо, — улыбнулась девушка. — Давно не ходила с приятными кавалерами.
— Кто-то все-таки был?
— Был. Обер-лейтенант, пропахший шнапсом. Еле отшила и то благодаря родственнику.
Касаев окинул взглядом командиров.
— А ну, орлы! Кто из вас самый достойный?
