Последний сэндвич Тарасов предложил канадцу. Но, отдавая собеседнику этот, по мнению Тарасова, «важный хоккейный козырь», он не преминул напомнить, не без пафоса, что «советские хоккеисты — отважные рыцари, способные дать острастку, сдачу любому противнику и драчуну». Брюер согласился, сказав, что помнит поединки в Вене: «Мне нравилось мужество ваших ребят» Так счет по сэндвичам в забавной игре, предложенной Тарасовым, сравнялся — 2:2.
«Если эти мои заметки когда-нибудь прочтет Карл, — писал Тарасов, — пусть он не обижается, что я на нем провел тренерский эксперимент. Мы благодарны ему за интересное занятие. В конце концов, в хоккее никто не знает всего, а учиться всем нужно».
Брюер не только прочел тарасовские заметки (в переводе с русского на английский, разумеется), но и опубликовал о Тарасове и о встрече с ним в Финляндии объемную колонку в самой значимой финской газете «Хельсингин Саномат». И наблюдения канадского хоккеиста не менее любопытны, нежели рассказ Тарасова.
«Думаю, не ошибусь, — писал Брюер, — если назову Тарасова архитектором советского хоккея, создателем особого стиля игры русских хоккеистов. Своим высоким мастерством тренера он поставил боссов хоккейных рынков мира в положение должников.
После матча ХИФК — ЦСКА финские тренеры, хоккеисты и советские гости встретились за столом. Это был и дружеский ужин, и семинар одновременно. Было приятно видеть, с каким уважением советские хоккеисты относились к своему руководителю. Впрочем, он на этот раз вообще был в центре внимания переполненного зала. Собравшиеся с нетерпением ожидали, когда из его уст побежит золотая цепочка слов. И они не обманулись. Жаль только, что шероховатый голос Тарасова, его смех, чуть с хрипотцой, и чрезвычайно выразительные жесты не поддаются описанию.
После обычного обмена приветствиями Тарасов открыл встречу. С этого момента и до конца он руководил всем, не проявив при этом какой-либо нетактичности. И его никто не перебивал.
Тарасов, несомненно, много сделал для развития мирового хоккея. Сейчас советские хоккеисты собираются играть с профессионалами (это еще раз к вопросу о том, кто и когда в Советском Союзе первым заговорил о необходимости таких встреч; колонка написана Брюером осенью 1968 года. — А. Г.) и полны решимости развенчать мифические представления об их силе. Многие считают, что это будут интереснейшие матчи. Организовать их непросто, но это не непосильное дело…
Любопытство и гордость руководят советским тренером в его планах замахнуться на мировое первенство. Многие годы советские хоккеисты учились у канадских. Эталоном для них были игроки команд НХЛ. Однако известно, что ученики часто обгоняют своих учителей. Тарасов, этот неуемный человек, сказал, что в матчах с лучшими канадскими профессионалами сборная СССР вначале может и проиграть, потом будет сражаться на равных, а затем выйдет на первые роли.
Даже мне, бывшему игроку “Торонто”, трудно подыскать аргументы, чтобы не согласиться с советским тренером. И все-таки, когда Тарасов говорил на эту животрепещущую тему — о предстоящих встречах с профессионалами, — в его голосе проскальзывали нотки озабоченности. Сам он уже немолодой человек (Тарасову на момент встречи с Брюером было всего 49 лет. — А. Г.), дает себя знать сердце. Завершается карьера Александрова, Майорова, немного лет осталось играть Фирсову, Старшинову, Рагулину и другим парням из сборной, так много сделавшим для побед советского хоккея. Кто придет им на смену? С нынешней сборной Тарасов рвется в бой против профессионалов. А какова будет расстановка сил через пару лет?»
Ни «страха», ни даже «затаенной робости» Брюер у Тарасова не обнаружил. Причину «озабоченности» канадец назвал сам. Он хорошо запомнил игру, предложенную ему Тарасовым, и обмен мнениями на тему «Кто сильнее?». В изложении Брюера она проходила так:
«Тарасов взял четыре кусочка европейского черного ржаного хлеба и положил на ладонь.
— Во-первых, — он отложил один кусочек на стол возле себя, — атлетическая подготовка. Наши ребята сильнее.
Я ничего не мог сказать.
— Во-вторых, — и второй кусочек Тарасов забрал себе, — тактически советские хоккеисты играют лучше.
Что я мог возразить?..
— В-третьих, — продолжал Тарасов, — индивидуальное мастерство, в-четвертых, — волевая заряженность… Это — за канадцами.
Наша дискуссия завершилась вничью — 2:2. Так что без куска хлеба я не остался».
Суперсерия-72 и последующие серии матчей с хоккеистами НХЛ заставили вспомнить тарасовскую дележку сэндвичей. Канадцы убедились в превосходстве советских игроков в атлетизме и тактике и принялись догонять их в этих компонентах. Всеволод Бобров, Борис Кулагин и Валерий Харламов, побывавшие в мае 1973 года в Канаде, увидели то, чего не видели никогда: в одном из тренировочных залов «Монреаль Канадиенс» появились специальные приспособления и станки для работы по атлетизму. Через некоторое время после Суперсерии-72 в Канаде были изданы исследования по тактике хоккея, в которых подчеркивалась первопроходческая роль Тарасова в этом игровом компоненте. Советская же сторона стала усваивать уроки по части индивидуального мастерства и волевой заряженности.
Диалог Тарасова с Брюером в Канаде был прочитан.
«Есть одна вещь, которую мне очень интересно понять, — говорит выдающийся канадский тренер Майк Кинэн, который через 20 лет после выигрыша в 1994 году с «Нью-Йорк Рейнджерс» «Кубка Стэнли» придумал себе новый вызов — работу в России и взял «Кубок Гагарина» с магнитогорским «Металлургом». — Анатолий Тарасов, изучая канадский хоккей, сформулировал четыре компонента, на которых он зиждется. Трем — физической подготовке, тактике и индивидуальной технике — можно научить. Но есть пункт № 4, который учебе не поддается, и Тарасов это признавал. Страсть. Именно она позволяла Канаде во многие решающие моменты побеждать Советский Союз. Вы не представляете, как много это значит для канадских хоккеистов — соревноваться и выигрывать. Считаю, что исход Кубка Канады-87, то, что мы смогли отыграться с 0:3 в решающем матче, — из-за уровня страсти. Для них — канадских хоккеистов — это что-то глубоко личное, когда они проигрывают».
Вспомнив о победе в Кубке Канады, Кинэн скромно умолчал о том, что он тогда придумал феноменальный тактический ход — объединил в одном звене Уэйна Гретцки и Марио Лемье, никому, как подметил журналист «Спорт-экспресса» Игорь Рабинер, до финала об этой задумке не рассказав. Эта пара, собственно, и сделала игру. Вернее, во многом благодаря ей счет 0:3 превратился в 6:5. Не поведал, впрочем, Кинэн и о том, что его команду в тогдашнем третьем финальном матче в концовке встречи вытянул за уши арбитр Дон Кохарски, умышленно не среагировавший на нарушение правил Дэйлом Хаверчуком по отношению к Вячеславу Быкову, благодаря чему Лемье удалось забросить решающую шайбу. Тренерский штаб сборной СССР во главе с Виктором Тихоновым публично пообещал поколотить Кохарски, и их сторону принял тогда даже исполнительный директор ассоциации североамериканских хоккеистов Алан Иглсон.
