карими, внимательные, заинтересованные глаза.
Мирный удобно расположился в маленьком потертом дерматиновом кресле и как-бы слился с ним, блаженствуя после многокилометровых деловых визитов в практически незнакомом городе: надо было устроиться с жильем, договориться о встрече с болгарскими товарищами, решить ряд других неотложных вопросов. Его небольшие круглые очки в стальной оправе, смешно упавшие на переносицу, прятали усталый взгляд. Осунувшиеся черты лица не могли скрыть удовлетворения от этой встречи. Длинные худые руки никак не могли найти себе место на подлокотниках, время от времени непроизвольно соскальзывая на колени.
— Задание Центра сложное. Без вашей помощи не обойтись. Со Страуяном и Портновым предстоит добраться до берегов Болгарии. В Варне товарищи уже предупреждены, помогут связаться с Благоевым и Коларовым. Но об этом пока, думаю, рано говорить. Главное — переправиться морем.
Этот интеллигентный молодой человек еще с первой их встречи
импонировал Соколовской деликатностью слов и поступков, сочетающейся с твердостью и надежностью. Внимательно слушая его, Елена Кирилловна не могла отрешиться от мысли о тех опасностях, которые вскоре лягут на плечи курьера партии и его товарищей. Попытки достичь Болгарии сушей — обречены на провал. Это ясно. Прорваться сквозь блокаду вражеских кораблей — тоже практически невозможно. Но другого выхода просто нет. Надо рисковать. Понимают это и в Центре, настаивая на морском варианте переброски.
— Вы правы, Семен Максимович, — как-бы еще раз убеждая себя, сказала Соколовская. — Но хочу предупредить, что возможности наши здесь ограничены. Несколько товарищей уже расплатились за подобную попытку жизнью.
В кабинете на какое-то время наступило напряженное молчание. Казалось, собеседники натолкнулись вдруг на невидимую стену и не знают, как ее обойти.
Поднявшись из-за стола и оправив простенькую черную юбку, Елена Кирилловна подошла к Мирному и с загадочной улыбкой положила руку ему на плечо:
— А вы знаете, кажется, есть выход. Вы на Арбузном не бывали?
Мирный непонимающе взглянул на нее. Да, сегодня днем он прошел по Арбузному причалу, напрасно пытаясь купить там что-нибудь съестное. Его мизерных средств, к сожалению, не хватило, чтобы перекусить с товарищами. Каким образом могут помочь все эти полупьяные спекулянты и аферисты?
— Там сейчас рынок контрабандистов, — пояснила Соколовская. — Товары, которыми они торгуют, практически все доставляются морем из-за границы. Думаю, эти парни знают, где проскочить мимо сторожевых кораблей.
— Да, но… — Мирный безнадежно развел руками. — У меня нет таких средств, чтобы найти с ними общий язык.
— А деньги вряд ли помогут, — убежденно сказала Елена Кирилловна. — Сегодня у них столько кредиток, что нам и не снилось. Попробуем рассчитаться продуктами. В голодное время они в цене. Ваша задача — найти подходящую лодку.
Соколовская вновь села за стол:
— Еще какие проблемы?
Мирный, надорвав подкладку пиджака, извлек аккуратно перевязанную стопку папиросной бумаги и положил перед Еленой Кирилловной:
— Размножить бы…
— Неужели литература? Вот это вовремя.
Раскладывая перед собой тонкие, кое-где уже надорванные листки с перепечатками очередных декретов Советской власти, доклада Владимира Ильича на первом конгрессе Коминтерна, его последней работы «Пролетарская революция и ренегат Каутский».
Соколовская радостно улыбалась.
— Мы же, считай, блокадники. Совсем без литературы сидим. До отъезда отпечатаем. Только, думаю, надо на более плотной бумаге. Ведь не дай бог попадет вода — папиросная расползется.
На том в тот вечер и расстались.
1919 г., июль, Одесса
Весь месяц прошел в бесчисленных хлопотах. Время от времени Георгий Портнов собирал болгарских коммунистов в обкоме партии. Засиживались допоздна. Мирный и Страуян подробно интересовались положением в Болгарии, уточняли адреса и явки в Варне, Софии.
Семен целые дни проводил на Арбузном причале — искал лодку. Надо было спешить. Положение в городе становилось все более тревожным. Ползли слухи о готовящемся десанте с кораблей Антанты. Зашевелились контрреволюционные подпольные организации. То тут, то там по ночам продолжалась стрельба. По всему чувствовалось: белые готовятся нанести решительный удар.
Контрабандисты, как и предполагал Мирный, оказались наглы и неуступчивы. Идти в Болгарию не отказывались, но заламывали такие цены, что у него от негодования дух захватывало. Но терпел, понимая, что полностью зависит от них. Да в самом деле, даже для просоленных морских волков риск подобной «прогулки» был чрезвычайно велик. День проходил за днем, а переговоры с владельцами суденышек ни к чему не приводили.
Мирный уже было отчаялся найти нужного человека, когда однажды вечером к нему подошел старик с окладистой седой бородой:
— Слыхал, дубок нанять хочешь? Возьму недорого. Пять пудов муки и два пуда соли.
— А вы знаете, куда надо плыть?
— Дык ясно, что не бычков ловить… Пойдем, глянешь дубок.
Парусник произвел хорошее впечатление. Даже непосвященному в тонкости морского дела было ясно, что на таком можно выдержать любую непогоду. Да и старец (как оказалось старообрядец) показался ему. Сразу было видно человека смелого, уверенного в себе. Правда, хитрые, глубоко запавшие глазки выдавали беспринципность и полное отсутствие каких-бы то ни было моральных устоев. Но ведь, как говорится, дареному коню…
Торги продолжались долго. Амвросий, как его здесь называли, оказался неуступчивым. Закатывал глаза, выражая возмущение, божился, что подобным образом еще никому не удавалось его одурачить. Однако, когда понял, что сделка вот-вот лопнет, вдруг пошел на попятный, согласился на пуд соли и три пуда пшеницы. Ударили по рукам. И здесь же старец на глазах преобразился. Мирному показалось, что перед ним совсем другой человек — куда только делись его злоба, неуступчивость, торгашеский пыл. Глянув спокойно и оценивающе на молодого человека, Амвросий, казалось, сделал для себя важный вывод:
— А ты из богатеев, чоловиче, коли в такой час и зерно, и соль маеш…
Семен не обратил внимания на эту фразу, о чем в дальнейшем пожалел. Да ведь и не объяснить же старику, из каких таких запасов продукты.
В повседневных хлопотах время летело незаметно. В типографии заканчивали набор ленинских работ и материалов Коминтерна. Убористая нонпарель помогла до минимума сократить объем печатных страниц. Желтая оберточная бумага с глянцем еще из довоенных запасов гарантировала сохранность брошюр в самых непредвиденных ситуациях предстоящего морского путешествия. Мирный внимательно правил корректуру. В редкие свободные часы ему помогала Соколовская.
1919 г., 9 августа, Одесса
Наконец-то Семен вздохнул свободно. Все было готово к отплытию. Литературу, обернутую ситцем, аккуратно зашили под подкладку пиджаков Мирного, Страуяна, Портнова. Выделенные Соколовской соль и зерно еще накануне перекочевали в закрома Амвросия. Его дубок, экипированный для длительного морского перехода, ожидал в условленном месте.
Только что в обкоме партии состоялась последняя встреча отъезжающих с Еленой Кирилловной: еще раз проверили явки и пароли в Болгарии, обсудили последние детали съезда. Чувствовалось, что за улыбкой хозяйки кабинета — скрытая тревога.
