А.: — Как же вы говорите, что в редакции только один представитель Отделения — Яблонский, а Вы?
П.: — Я не являюсь представителем Отделения, я же не член его Бюро. Павел Сергеевич, очень трудно так долго говорить по телефону. Вот мы сегодня встретимся на комиссии и обсудим этот вопрос в спокойной обстановке. Давайте расстанемся.
А.: — Ну, до встречи.
П.: — До свидания, Павел Сергеевич.
Надо сказать, что П. С. Александров затеял этот разговор со мной по телефону только после того, как все другие средства были им испробованы. Он надоел Келдышу, ничего не добился у первого вице-президента Котельникова, а Боголюбов тоже не хотел ничего делать. Моё положение было тем более трудным. Многие мои товарищи считали, что я напрасно упираюсь, что Колмогоров не сможет мне совершенно помешать. Но я не мог с этим согласиться и довольно трудно было объяснять всем, что они не правы. После того, как Александров и Колмогоров давили на меня около трёх лет, они наконец от меня отстали.
Правда, за это Колмогорову был предоставлен пост заместителя главного редактора в журнале «Успехи математических наук». До этого он был там рядовым членом редколлегии. До того как я стал главным редактором журнала «Математический сборник», редколлегии этих двух журналов были очень близки по составу. После перемен, введённых мною, они почти полностью различны, за исключением одного лица — Александрова, который является главным редактором журнала «Успехи» и членом редколлегии журнала «Сборник».
Мне рассказывали, при каком-то обсуждении вопроса об этих двух журналах Келдыш сказал: «Чего вы хотите? Теперь один журнал у них, а другой — у вас». Включить Колмогорова в состав редколлегии журнала «Математический сборник» уговаривали меня многие. Небольшое участие принял в этом и Боголюбов. Однажды он сказал мне в присутствии многих лиц, быть может, преднамеренно: «Возьмите к себе Колмогорова, и я постараюсь улучшить состав редколлегии "Успехов"». На это я ответил: «Ложкой дёгтя можно испортить бочку мёда, но ложкой мёда нельзя исправить бочку дёгтя».
До того как был утверждён предложенный мною список редколлегии журнала, я не ходил на заседания редакции, поручая проводить их Гончару, хотя в то время моё имя уже стояло на обложке журнала. После того как новая редколлегия, предложенная мною, была утверждена Президиумом АН, я приступил к нормальной работе в журнале. Как правило, на заседание редколлегии собирается лишь часть её членов. Регулярно отсутствовали всегда только Келдыш и Александров. Александров — по состоянию здоровья, а Келдыш — ввиду занятости. Когда я просил его согласия стать снова членом редколлегии, он сказал мне, что не сможет быть активным членом. Тогда я ответил, что мне ясно и что мы будем обращаться к нему только в исключительных случаях. Такое обращение произошло лишь раз, когда решался вопрос о публикации статьи относительно книги Зельдовича. Я просил его, и он дал согласие на эту публикацию.
Во время пребывания моего на посту главного редактора умер М. В. Келдыш. Нужна была замена. Согласовав этот вопрос с редколлегией, я пригласил Г. И. Марчука (тогда он ещё не был членом правительства, а был лишь председателем Новосибирского Отделения). Он, как и Келдыш, сказал мне, что не сможет активно работать. Вторым вновь приглашённым членом редколлегии стал член-корреспондент АН СССР А. И. Кострикин. Его участие важно, так как два других алгебраиста — члены редколлегии — иногородние.
Выборы в Академию наук СССР
М. В. Келдыш был Президентом АН СССР с 19 мая 1961 года до 19 мая 1975 года. Став Президентом, Келдыш произвёл в Академии значительные перемены. Он разбил на более мелкие прежние крупные Отделения. В частности, Отделение физико-математических наук распалось на несколько Отделений, и в том числе образовалось Отделение математики. Система выборов новых членов в Академию наук также была изменена. Членам-корреспондентам Академии наук было предоставлено право выборов новых членов-корреспондентов. До этого все члены Академии наук избирались только академиками. Члены-корреспонденты имели право лишь присутствовать на выборах новых членов и высказывать своё мнение о кандидатах.
Став членом-корреспондентом АН СССР в 1939 году, я всегда присутствовал на выборах новых членов и иногда участвовал в них, высказывая своё мнение о претендентах в члены-корреспонденты и в академики.
Мне запомнились сентябрьские выборы 1943 года, происходившие уже в Москве после возвращения из эвакуации. Тогда по Отделению физико-математических наук были выдвинуты в академики Курчатов и Христианович. Оба — по рекомендации внеакадемических влиятельных организаций, как учёные, призванные играть важную роль в научно-техническом прогрессе страны. Несмотря на это, оба они сперва не прошли, а на имевшиеся места были выбраны другие лица, а именно: Алиханов и Смирнов. Тогда Отделению были предоставлены два дополнительных места с точно указанными специализациями, так что вместо Курчатова и Христиановича выбрать других было уже нельзя. Можно было только их провалить. Так как по указанным специализациям конкурентов у Курчатова и Христиановича не было, то они были избраны. Теперь по прошествии многих лет даже странно представить себе, что в то время Курчатов и Христианович шли как бы на одном уровне. Курчатов действительно сыграл огромную роль в создании атомного оружия нашей страны, а что сделал Христианович, мало кто знает, во всяком случае, я этого не знаю.
При обсуждении кандидатуры Курчатова против него решительно выступал П. Л. Капица, который стремился провести в академики Алиханова. Академик-секретарь Отделения А. Ф. Иоффе указывал на то, что имеется настойчивое пожелание избрать Курчатова, а Капица требовал письменных указаний, которых Иоффе не имел. В результате, Курчатов был провален, а Алиханов выбран. Курчатов был выбран только после предоставления специального места.
Только теперь видно, кто есть кто? Огромная роль Курчатова общеизвестна, а Алиханов после избрания открыл целый ряд новых элементарных частиц, но потом обнаружилось, что открытие это основано на неправильном толковании эксперимента, и никаких частиц не было открыто.
Попутно хочется рассказать кое-что о П. Л. Капице, который так упорно боролся против избрания Курчатова. В молодости, в 20-е годы, Капица был направлен в Англию, в институт Резерфорда, где работал несколько лет, оставаясь советским подданным и каждое лето приезжая в отпуск в Москву. Осенью он получал повторную визу на выезд в Англию и отправлялся на работу к Резерфорду. И вот однажды, я думаю, это было в начале 30-х годов, виза на выезд в Англию ему не была дана. Сначала он думал, что это недоразумение, но потом ему было разъяснено, что недоразумения здесь нет, а его просят остаться в Советском Союзе и вести работу здесь. Ему предлагалось перевести из Англии ту лабораторию, которую он там имел. Первоначально Капица был так разъярён, что заявил, что он не станет заниматься физикой, если его вынудят остаться в Советском Союзе. Ему ответили, что у нас каждый занимается, чем хочет, он может стать хоть бухгалтером.
