По выборам академиков в 1972 году я имел большой успех. Моей главной целью было избрание С. М. Никольского. Это удалось, хотя и не легко. Здесь мои усилия сыграли, по-видимому, существенную роль. Я вёл предварительные переговоры со многими академиками, убеждая их голосовать за Никольского. Кроме того, на самих выборах я пошёл на компромисс с Келдышем: в обмен на его поддержку Никольского я обещал ему голосовать за Ю. В. Прохорова, которого он очень хотел выбрать. В конце концов, были выбраны оба, но не без труда: Никольский — в третьем туре, а Прохоров — только в четвёртом.
Оба они к 1972 году были уже членами-корреспондентами. Никольский много раз проваливался на выборах в члены-корреспонденты, так как против него выступал Бернштейн. К Бернштейну Никольский проявил какую-то непочтительность и тот всегда яростно выступал против него. Однако, когда Бернштейн умер, Никольский сразу же был избран членом-корреспондентом. Прохоров перед выборами 1972 года вёл себя очень странно. Он не подал вовремя свои документы. Боялся провала. Узнав об этом на заседании экспертной комиссии, Келдыш сам звонил Прохорову и убеждал его согласиться на то, чтобы участвовать в выборах. Но Прохоров сказал, что он ещё подумает. Подумавши, он однако подал документы и в выборах участвовал. Как говорят, он болезненно боялся быть проваленным...
Следующие выборы 1976 года, как я тогда считал, были очень успешными. Членами-корреспондентами были избраны А. Г. Витушкин, А. И. Кострикин и В. А. Мельников, которых я горячо поддерживал. В академики моими желанными кандидатами были Л. Д. Фаддеев и А. А. Самарский. Они также были выбраны.
Избрание В. А. Мельникова я считаю одним из высших своих достижений как по значению для страны, так и по преодолённым мною трудностям. Это потребовало от нас с женой чрезвычайного эмоционального напряжения и доставило нам большую радость.
Мельников был известен как выдающийся конструктор электронно-вычислительных машин. Перед выборами 1976-го года он работал в Институте точной механики и вычислительной техники и имел сложные и трудные отношения с директором института Бурцевым, который всячески притеснял его.
Вакансии по вычислительной технике должны были быть предоставлены по Отделению механики и проблем управления. Этому Отделению и выбирать бы Мельникова. Однако там его даже не выдвинули. А его притеснителя — директора института — Бурцева выдвинули. Я считал, что это в высшей степени несправедливо и вредно. От сотрудников Бурцевского же института было известно, что вычислительная техника у нас находится в безнадёжно отсталом положении. Да я и сам это знал. Поправить можно только работами Мельникова.
Бурцев много лет обещает начальству некий гигант (вычислительную машину), но конца этой работы конструкторы не видят и опасаются, что не увидят вовсе. «Халтура и обман, обман и халтура» — говорят они из года в год. Один конструктор, рассказывая это нам с Александрой Игнатьевной, плакал.
Если бы Бурцев был выбран, а Мельников — нет, то, как сказал один из известных математиков, Бурцев растёр бы Мельникова как соплю.
Мы с Александрой Игнатьевной почти не спали несколько ночей, и я решил по меньшей мере устроить скандал перед выборами по поводу происходящего безобразия.
По традиции накануне выборов Президент устраивает чай для каждого Отделения. И в не очень официальной обстановке обсуждаются все выдвинутые кандидатуры. Я решил использовать этот чай на нашем Отделении. Когда кандидатуры членов-корреспондентов были обсуждены и члены-корреспонденты удалились, а остались одни академики, я сказал: что мы, члены Отделения математики, в целом составе не часто встречаемся с Президентом и поэтому я хочу поднять здесь вопрос, не имеющий прямого отношения к нашему Отделению, но очень важный, по моему мнению.
Происходит безобразие — наш лучший специалист по вычислительной технике В. А. Мельников не находится в числе выдвинутых на выборы. Необходимо что-то сделать, для того, чтобы предоставить ему возможность баллотироваться. Президент А. П. Александров ответил мне, что уже ничего сделать нельзя, придётся отложить избрание Мельникова на два года. Я со своей стороны предложил отложить избрание кандидатов по вычислительной технике, которая так необходима стране, на два месяца, с тем чтобы разобраться, кого же мы выбираем в Академию!
Я стал настаивать и заявил, что если Президиум ничего не сделает, вернее не захочет сделать, то это ляжет на него несмываемым пятном. На меня набросился вице-президент Овчинников. Я заявил, что не ограничусь рассмотрением этого вопроса здесь, а подниму его на Общем собрании Академии и пойду ещё дальше. Меня поддержал Келдыш и некоторые другие академики нашего Отделения. Вся дискуссия шла в высочайшем эмоциональном накале. Я был в ярости! Все члены Президиума, кажется, тоже.
Президент, возможно опасаясь серьёзного скандала, вдруг сказал: «Хорошо, мы допустим Мельникова к выборам. Пусть подаёт документы». Тогда я обратился к Президенту и сказал ему: «Анатолий Петрович, проведите голосование, чтобы Мельников был выдвинут нашим собранием. Сейчас же, здесь!» Это было сделано, и Мельников получил единогласную поддержку всех собравшихся академиков нашего Отделения. Так что в дальнейшем он считался выдвинутым этим собранием.
Сразу же после этого чая стало известно, что место по вычислительной технике Президиум предоставляет нашему Отделению и Мельников считается выдвинутым по нашему Отделению. При этом Мельников не имел никаких конкурентов и его избрание было почти гарантировано.
С радостью я сразу же стал звонить жене и сообщил ей об этом событии и поручил ей разыскать по телефону Мельникова, чтобы он готовил документы на выборы.
Это было вскоре сделано. Мельников был выбран на Отделении математики почти единогласно. После того как Мельников был допущен к выборам, я обратился к Тихонову, который, по моему мнению, должен был также радоваться, и сказал ему: «Андрей Николаевич, похвалите меня за то, что я сделал». Он ответил довольно холодно: «Ну что ж, вы устроили истерику и разозлили Президента. Чего же в этом хорошего?» Как выяснилось позже, Тихонов поддерживал кандидатуру Бурцева и, кроме того, в высшей мере не желал ссориться с Александровым. Он метил на место директора института, которым руководил Келдыш. Здоровье Мстислава Всеволодовича было уже плохо.
Кандидатуру Русанова горячо поддерживал Келдыш. Русанов был выбран на нашем Отделении в четвёртом туре. Четвёртый тур на этих выборах был запрещён Президиумом. Прежде чем провести четвёртый тур, Боголюбов обратился к Президенту за разрешением и утверждал, что получил его. Так что мы считали Русанова выбранным. Но позже на заседании Президиума Президент отрицал, что дал разрешение. Против Русанова резко выступил Овчинников, так что избрание Русанова оказалось недействительным. Келдыш очень был расстроен и поделился со мной своим огорчением. Мне было жалко Келдыша, а Русанова я не знал. Я посоветовал ему поставить вопрос на Общем собрании, и он последовал моему совету, проведя сперва это дело через партийную группу, а затем уже через Общее собрание. Келдыша поддержали — Русанов был выбран.
