Безоговорочное возвращение Германии коллекции книг и рукописей Немецкого музея книги и шрифта, возможно, было бы со стороны России благородным жестом. Безусловно, такой шаг показал бы миру великодушие русского народа, уважение им культурного достояния других наций, моральное признание того, что книги не могут быть военными трофеями, понимание того, что через пятьдесят лет после окончания войны следует простить покаявшемуся немецкому народу преступления фашизма. Здесь следует сказать, что советское руководство после окончания войны не было полностью уверено в целесообразности оставления в Советском Союзе вывезенных из Германии культурных ценностей, в том числе и книг. Некоторые значительные собрания, например Дрезденская галерея и Готская библиотека, были возвращены немцам по чисто политическим соображениям. Те же, что остались в Союзе, даже получили в дипломатической практике определенный термин: "культурные ценности, временно находящиеся в СССР".
Однако нельзя забывать и другое. Потери в минувшей войне, которые понес русский народ и русская культура, огромны, сравнимы, может быть, только с ущербом, понесенным русскими и русской культурой от большевиков. Поэтому мнение многих в России о неправомерности возвращения немецких культурных ценностей имеет под собой серьезную основу. Особенно болезненно относится к этой проблеме поколение, которое воевало и видело своими глазами разрушения, нанесенные нашей стране фашизмом. При этом надо учитывать, что до сих пор не возвращены в Россию книги (летописи, русские первопечатные книги) и другие культурные ценности, вывезенные из России во время войны в Германию. Вообще же перемещение культурных ценностей, захваченных в результате войны, чрезвычайно сложная правовая, политическая, экономическая и этическая проблема. И в каждом конкретном случае ее решение требует огромных усилий, часто ни к чему не приводящих.
Сознавая это, Маргарита Ивановна Рудомино еще в 1987 году считала, что вначале надо навести порядок в российских хранилищах, "чтобы хоть книги навалом не лежали, как в церкви в Узком, куда буквально свалены великолепные трофейные библиотеки, никому оказавшиеся не нужными". Она ставила проблему так: "Давайте наконец вернем их и другие вывезенные в нашу страну после войны книги (а их многие тысячи) былым владельцам. В обмен на наши вывезенные ценности"[90].
Как я знаю, немецкая и мировая библиотечная общественность в послевоенные годы не ставила категорически вопрос о возвращении книг, оказавшихся в Советском Союзе. Так, бывший директор Немецкой государственной библиотеки в Берлине Фридель Краузе еще два года назад говорила мне: "Разве я могу требовать возвращения книг, вывезенных из Германии и находящихся в Ленинградской публичной библиотеке имени Салтыкова-Щедрина, после блокады Ленинграда и разрушения немцами его пригородных дворцов". У многих немецких библиотечных работников, как и у очень многих немцев, сильно чувство вины перед Россией, перед русским народом. Они понимают, что Германия в полной мере должна отвечать за те разрушения, которые нанесены вермахтом русской культуре, в том числе библиотекам. У нас, в доме Рудомино, бывали крупнейшие библиотечные деятели мира (Маргарита Ивановна многие годы была первым вице-президентом Международной федерации библиотечных ассоциаций и учреждений — ИФЛА.) В беседах с ними я никогда не слышал, чтобы резко ставился вопрос о возвращении вывезенных из Германии книг. Во всех странах сознавали, какой страшный ущерб нанесла нашей стране развязанная против нее война.
В настоящее время важно, чтобы специальная авторитетная комиссия, которая уже существует, дала бы оценку потерям книг и других культурных ценностей Советским Союзом и Германией в минувшей войне. Такая оценка могла бы стать основой выработки обоюдоприемлемого решения по проблеме взаимного возвращения книг и других культурных ценностей, если такое решение вообще можно найти.
…Я испытал очень сложные чувства, когда недавно вместе с сотрудниками Российской государственной библиотеки оказался в печально знаменитом секретном "сейфе", расположенном в цокольном этаже здания, близ библиотечной столовой. Открыли железную дверь, отомкнули стальную решетку, и перед нами предстали те книги, что были в ящиках, которые я вывозил из Германии полвека назад, книги, которые скрывались так, что порой казалось, как я сказал, будто они вовсе не существовали. Не скрою, я испытал огромное чувство радости и облегчения. Все-таки эти книги сохранились, и я был причастен к их судьбе. Но было и чувство горечи — полвека книги прожили, по сути, в тюрьме, в условиях, которые не соответствуют этим сокровищам. Я не говорю уже о том, что эта случайная каморка, конечно, абсолютно не приспособлена для хранения раритетов мирового уровня. Я немало видел за границей комнат-сейфов, залов-сейфов, где хранятся различные ценности, и я поразился убогому состоянию хранилища в государственной библиотеке России, каким-то доморощенным картонным коробкам, в которых на открытых стеллажах находятся плененные книги. А Библия Гутенберга лежала в так называемом несгораемом шкафу, стоявшем посреди импровизированной комнаты-сейфа, который вряд ли может гарантировать ее сохранность в случае пожара или каких-либо иных катаклизмов, если они, не дай Бог, случатся. И я еще раз обостренно почувствовал — надо дать реликвиям из Немецкого музея книги и шрифта свободу и достойную жизнь. Их должны увидеть люди, чтобы восхититься той великой культурой, которую все же сохранило человечество — несмотря ни на что.
Вторая крупнейшая библиотека в Германии — Немецкая государственная библиотека (Staatsbibliothek) в Берлине (бывшая Прусская государственная библиотека) — во время войны была эвакуирована в более чем 30 мест в Германии. Часть книжных фондов погибла в период военных действий. Мама помогла немцам собрать и возвратить фонды библиотеки из мест эвакуации. Некоторая часть книжных фондов Немецкой государственной библиотеки была вывезена в Ленинград, в Государственную публичную библиотеку (ГПБ) им. М.Е.Салтыкова-Щедрина.
С Немецкой государственной библиотекой и ее директором в первые послевоенные годы, известным немецким библиотековедом с мировым именем доктором Р. Хёккером у Маргариты Ивановны установились хорошие деловые отношения. Мама была высокого мнения о немецком библиотечном деле. Поэтому по ее инициативе уже в ноябре 1945 года в библиотеке было создано Бюро № 1 по подготовке аналитических материалов по библиотековедению и библиографии Германии. Привлечение к работе крупных немецких специалистов во главе с доктором Хёккером позволило подготовить ценные работы по развитию библиотечного дела в Германии в предвоенные годы. Кроме того, Бюро № 1 консультировало библиотечную группу Маргариты Ивановны по вопросам приобретения литературы для советских библиотек В 1946 году Немецкая государственная библиотека подарила ГБЛ, ГПБ им. Салтыкова-Щедрина и ГЦБИЛ ценные издания и дубликаты. Таким образом, уже в первые послевоенные месяцы зародилось сотрудничество между Немецкой государственной библиотекой и М.И.Рудомино.
