Александр Павлович привязал к дереву лошадь и разминал ноги, прохаживался, пока отрядное командование вместе с Емлютиным обходило лагерь, наводило порядок, связывалось с подчиненными, с младшими командирами, приказывая им сходиться к одному месту на срочное совещание.
Командный состав отряда полукругом скапливался перед Александром Павловичем, который вместе с командиром и комиссаром, а также с Дмитрием Васильевичем Емлютиным стоял в трех шагах от собравшихся. Чуть в сторонке, в отдалении, среди деревьев толпились любопытствующие бойцы.
Уже вечерело, но сентябрьский воздух был тепел, и Александр Павлович снял свой полувоенный картуз, держал его в левой руке, правой то и дело касался головы и ладонью как бы смахивал мошку, столбиком стоявшую над ним.
И командиры, и бойцы уже не один раз видели Емлютина, знали, привыкли к его лицу. Александр Павлович был незнаком, был значительней даже по внешнему облику всех известных им начальников, хотя внешне был совсем прост. Стоял он в простом прорезиненном сером плаще, пуговицы не застегнуты, и поэтому был виден его полувоенный костюм из защитной диагонали, широкий ремень. И все же во всей фигуре Александра Павловича, в тучном лице, в глазах угадывалась тайная власть над людьми и обстоятельствами, что выделяло его среди других с первого же взгляда.
- Товарищи ворошиловцы, - говорил он тихим, но твердым голосом, - я не поверил, что вы, ваш славный отряд, потеряли прежнюю боеспособность, и поэтому прибыл сюда. Я не мог поверить, что вы струсили перед карателями и отдали им Алтуховский большак, чего делать нельзя, иначе фашисты, пользуясь этим большаком, как опорной линией, быстро достигнут своей цели, то есть начнут расчленять, дробить наши леса и уничтожать нас по частям. Большак надо очистить от врага. Только после этого мы сможем ликвидировать нависшую над нашими лесами опасность и полностью уничтожить карательные отряды в пределах партизанского края. Я уверен, что славы своей не посрамите и задачу свою выполните с честью. В заключение хочу лишь напомнить, что партия и лично товарищ Сталин, а он внимательно следит за партизанской борьбой, требуют от всех нас, от советских людей, учиться презирать смерть. Не дрожать за собственную жизнь, когда опасность висит над жизнью Родины.
По плану Александра Павловича ворошиловцы двумя группами на рассвете, после тщательной разведки, начали операцию. Сначала одним ударом намечалось рассечь большак, расколоть его на две части: на правую, Алтуховскую, и на левую, Деснинскую. После чего отряд начинает действовать двумя группами, Одна группа, до трехсот человек, преследует врага до реки Десны, опрокидывает карателей в Десну; другая, до двухсот человек, должна сдерживать натиск со стороны Алтухова, а если будет возможность, продвигаться в сторону Алтухова. Это начало операции. Конец ее заключался в том, чтобы силами обеих групп выбить противника из самого Алтухова. После завершения этого плана, думал Александр Павлович, можно перейти к осуществлению общего оперативного замысла по разгрому карателей.
Левую, Деснинскую, группу возглавлял командир отряда, правую, Алтуховскую, как наиболее опасную, взял на себя Александр Павлович. При нем же был комиссар отряда. Взвод пулеметчиков оставался в резерве.
Всю ночь на большаке горели костры. Немцы и мадьяры, занимавшие дорогу, не спали. Всю ночь подходили свежие силы. Готовились к походу на юг. К рассвету костры стали понемногу слабеть, затихать, карателей сломил сон, бодрствовали только сторожевые группы. И в этот час, бесшумно убрав выдвинутое в лес вражеское охранение, ворошиловцы обрушились, как будто упали с неба, на дремавших, сидевших у придорожных тлеющих костров, слонявшихся меж кострами и машинами фашистских солдат. В первую минуту бросили около сотни гранат, так близко подобрались ворошиловцы. За гранатами, сотрясшими лесную дорогу и ближние леса, вступили в дело ручные пулеметы, винтовки, автоматы. Брешь была пробита мгновенно. Пока фашисты приходили в себя, расступаясь перед натиском партизан, ворошиловцы уже разобрались по своим группам, и операция стала развиваться согласно задуманному плану. Деснинцы гнали оккупантов к Десне, алтуховцы теснили врага в сторону Алтухова. Продвигавшиеся травянистыми обочинами партизаны видели впереди тучного человека в сером плаще. Он время от времени оглядывался и молча взмахивал пистолетом, как бы приглашая к себе отставших, шедших вслед за ним. Позади горели вражеские машины, дымили, как и до начала боя, костры, впереди разворачивались другие машины, уходили на Алтухово, и Александр Павлович все шел головным и размахивал время от времени своим пистолетом, призывая следовать за ним, не останавливаться. Солнце еще не взошло, но чистое, безоблачное небо было уже светлым по-утреннему, и дорога видна была далеко, до самого излома. И там, на самом изломе, образовалась пробка, возникло замешательство в отступавших вражеских рядах. Остановились машины, столпились вокруг машин каратели, а через несколько минут из темного скопления выделились два броневика и быстро покатили навстречу ворошиловцам. За бронемашинами пошли каратели. Наступающих обдало очередями из крупнокалиберных пулеметов. Александр Павлович упал в траву. Он приказал всем перемещаться на южную обочину, залечь в придорожных кустах, приготовить гранаты. Между тем бронемашины были уже близко. Видно было, как поливали они тяжелым свинцом из спаренных пулеметов, как трепетало пламя на кончиках стволов. Потом бронемашины остановились, ведя прицельный огонь по ворошиловцам. Несколько брошенных гранат не достигли цели, а за броневиками надвигалась рыже-зеленая масса карателей. Она надвигалась слоями, волна за волной, и конца ей не было видно. Никто не ожидал такой неисчислимой силы. Огонь по партизанам, отползавшим к деревьям, становился плотнее с каждой минутой. И кто-то не выдержал, поднялся и ударился бежать в лесную глубь. За первым нашелся второй, третий. Ряды ворошиловцев дрогнули, поднимались, чтобы снова показать спины врагу. Александр Павлович встал с колен, выстрелил в воздух и криком попытался остановить бегущих. На другом фланге то же самое пытался сделать ворошиловский комиссар.
- Назад, назад! - кричал комиссар, размахивая автоматом.
Ко уже ни криком, ни выстрелами нельзя было остановить бегущих. А вражеский огонь нарастал. Каких-нибудь два десятка бойцов держались вблизи Александра Павловича и небольшая группа - с комиссаром, остальные без памяти продирались сквозь чащу куда глядели глаза. Они не знали, что резервный взвод был оставлен именно на этот предвиденный случай. И Александр Павлович ввел пулеметчиков в бой.
