— А зачем ты его туда сховал? — сердито спросил Торба.
Ему действительно было жаль тетрадь. Вместе когда-то сочиняли. Хорошо было помечтать, пофантазировать о будущей жизни.
— А еще в Кремль хотел послать… — укоряюще проговорил Захар. — Там на сколько пятилеток материалу? Эх ты!
— Да какой план? Тетрадь, что ли, синяя? — спросил Салазкин.
— Ну да, — сокрушенно ответил Шаповаленко.
— Да она же у меня. Ты мне ее утром переписать дал, а я не успел. Вот она…
Салазкин полез в сумку.
— А правда. Совсем, браты, забылся. Разбомбили память, окаянные! А ну, давай сюда.
Однако, порывшись в сумке, Салазкин не обнаружил там тетради.
— Постой-ка, где же я ее мог оставить? — смущенно бормотал он.
— Потерял? — Филипп Афанасьевич встал и пошел на писаря медведем…
Машина Доватора подкатила к штабу группы. Ясный морозный день угасал. Солнце уходило за темнеющее окружье леса. На неопавших красных листьях осины горели закатные лучи. Деревенька, куда прибыл Доватор, была в смятении. По улице, пугливо озираясь, женщины тащили узлы. За ними бежали ребятишки. Какой-то старик копал в огороде яму.
Увидев в окно генерала, Карпенков вышел навстречу.
— У нас налет был, — сказал он и умолк.
Доватор его не слушал. Он стоял и, хмурясь, смотрел на старика, копавшего яму. Нехорошие мысли лезли в голову, и он не знал, как и чем отогнать их. Развязав на груди ремешки бурки, генерал отрывисто сказал:
— Знаю о налете. Видел… А какие потери?
— Жду сводку.
— Поторопи, — произнес Доватор. — А сейчас пиши распоряжение о подготовке к длительному маршу. Есть приказ. Выступаем через двадцать четыре часа.
— Опять длительный… Куда? — спросил Карпенков.
— Стратегический. После поговорим. Срочно пришли ко мне Миронова.
Лев Михайлович махнул рукой и пошел в хату.
Когда вошел Миронов, Доватор сидел за столом, обедал. Интенданта он встретил мягко и приветливо. Запросто пригласил:
— Садитесь кушать.
Миронов поблагодарил и отказался. Интенданту показалось, что генерал разительно переменился.
За обедом Доватор сообщил Миронову, что на станции Нелидово стоит несколько эшелонов с материальной частью. Там есть и подковы. Надо их взять.
— Как взять? — озадаченно спросил Миронов. — Нужно ведь распоряжение армейского интендантства.
— Напишите уполномочие за моей подписью и действуйте.
— Это будет похоже на самоуправство, — нерешительно возразил интендант. — Могут не дать…
— А вы сумейте взять.
Лев Михайлович улыбнулся, лукаво прищурил глаза:
— Если этого не сделаете, сам поеду. Вам же стыдно будет!
Доватор взглянул на Миронова. Тот, склонив голову, понимающе улыбнулся. Миронов был прямой человек, всегда спокойный, но, как казалось Доватору, не всегда решительный. В данную минуту Лев Михайлович был уверен, что его распоряжение будет выполнено.
Когда Миронов удалился, пришел Карпенков и доложил, что из резерва прибыли для пополнения командиры. Побеседовав с ними, Доватор направил их в части и лишь одного позвал к себе в хату. Это был старший лейтенант в фуражке пограничных войск, с зелеными петлицами на шинели. Старые, потертые полевые ремни ловко и аккуратно обхватывали фигуру. Лицо у него было широкобровое, с крупными продольными морщинками на лбу, с упрямым изгибом резко очерченных губ.
Расспросив командира о прежней службе, Доватор узнал, что старший лейтенант долгое время служил на западной границе. Начал с рядового бойца, был командиром отделения, старшиной, командиром взвода, потом окончил курсы, в сорок первом году занимал должность начальника пограничной заставы. В начале войны ранен, сейчас возвратился из госпиталя.
— Предлагаю вам, товарищ Кушнарев, две должности: командиром комендантского эскадрона или ко мне личным адъютантом. Выбирайте.
Доватору давно хотелось иметь адъютантом не щеголя, а тактически грамотного офицера-кадровика. Старший лейтенант казался подходящим.
— Извините, товарищ генерал. На таких должностях никогда не служил.
Кушнарев посмотрел на Доватора с такой мрачностью, словно ему предложили самые никудышные обязанности.
— Ничего, освоитесь, — успокаивающе проговорил Доватор. — Дело не хитрое, привыкнете.
— Привыкать не хотелось бы… — откровенно признался Кушнарев.
— А чего бы вам хотелось? — задетый за живое, спросил Лев Михайлович.
— Служить по своей специальности.
— В разведчики, что ли хотите? — пряча усмешку, спросил Доватор, незаметно наблюдая за командиром.
— Вы угадали, товарищ генерал. Сами понимаете, скучно будет на комендантской должности. Штаб охранять, помещения подыскивать…
Пограничник блеснул черными, в густых ресницах глазами и улыбнулся.
Доватору захотелось именно такого человека иметь своим личным адъютантом. Ему можно было многое доверить и во многом на него положиться, но Лев Михайлович понимал, что старшему лейтенанту действительно будет скучно на адъютантской должности. Ее добивались многие, а этот, вместо того чтобы с благодарностью согласиться, упорно отказывается.
Лев Михайлович усмехнулся, подал Кушнареву руку и, пожимая ее, сказал:
— Хорошо, принимайте разведэскадрон. Кстати, там есть кобылица Урса, никто объездить не может. Попробуйте. Только предупреждаю: лошадка строгая.
— Есть принять разведэскадрон и объездить строгую кобылицу! — отчетливо повторил старший лейтенант.
Попросив разрешения уйти, он вышел спокойно и неторопливо, ни разу не шевельнув туго затянутыми в ремни плечами.
— Молодец! — удовлетворенно улыбаясь, проговорил вслед Лев Михайлович. — С таким воевать можно!
Спустя несколько минут, направляясь в штаб, Доватор встретил Буслова.
— Товарищ генерал, разрешите обратиться по личному вопросу. — Буслов был немного взволнован и заметно нервничал.
— Да, да. Что случилось?
— Я, товарищ генерал, насчет Шаповаленко. Прошу, товарищ генерал, оставить его в разведке, он…
Буслов не договорил. Помолчав немного, в замешательстве принялся объяснять Доватору, что Шаповаленко замечательный товарищ. Во взводе его все любят. Сам он тоже сейчас очень печалится и ругает свой неугомонный характер.
Доватор удивленно поднял брови. Серые глаза его потемнели. Смягчая резкость голоса, он негромко, без строгости спросил:
— А вы знаете, что в армии за товарища просить не положено?
— Знаю, товарищ генерал. Его вопрос — это и мой тоже. Я как будто это за себя прошу…
