Подходил к концу XIX сек. Прогнозы на XX-й были противоречивыми. Говорили о неминуемом дальнейшем прогрессе в науке и технике. Говорили о неизбежности новых войн. Говорили о неотвратимости социальных революций и о неизбежном торжестве гуманизма.
Именно на рубеже веков, в последние годы XIX и в первые XX, голос Петра Кропоткина, «самого известного русского эмигранта», как назвала его одна из английских газет, зазвучал особенно сильно.
Вслед за написанной им по-французски книгой «Завоевание хлеба», получивший высокую оценку сочувствовавшего социалистическим идеям Золя, выходит в 1898 году «чисто английская» - «Поля, фабрики мастерские», в основу которой положен материал его путешествий по Британским островам. Книга посвящена экономическому положению Англии, тенденциям развития ее сельского хозяйства, снабжена графиками и таблицами. Она очень серьезна, но в то же время оказалась интересна всем и имела в Англии, а потом и во многих других странах огромный успех. На протяжении пятнадцати лет она переиздавалась ежегодно, причем продавалась по желанию автора очень дешево - всего за шесть пенсов. Еще никто не писал так понятно об экономике, которую Кропоткин определил как науку, изучающую потребности людей и способы их удовлетворения с наименьшей производительной затратой сил. В своей книге он разбирал насущный для крестьян вопрос: что можно и до“лжно получить на земле при разумной ее обработке…
1905 год начался с печального известия - умерла коммунарка Луиза Мишель, а через полгода, 4 июля - самый близкий друг Кропоткина - Элизе Реклю. В какой-то степени дух взаимоотношений Петра Кропоткина с братом Александром возродился в его дружбе и сотрудничестве с парижским коммунаром и географом. Тридцать два года назад появилась рецензия на русское издание книги Э. Рюклю «Земля и люди», написанная тридцатилетним Кропоткиным для сборника «Знание» в 1873 году. Теперь Кропоткин пишет некролог, который был напечатан в Англии, Франции и в России - в Известиях Русского географического общества.
Совместная работа и долгая дружба двух ученых основывались на близости во взглядах на задачи и цели географии, в представлениях об эволюции человеческого общества. По-видимому, не случайно основателями нового направления в географии, которое начало развиваться во второй половине ХХ века и получило в разных странах разные названия (социальная география, радикальная география, география качества жизни), считаются Элизе Реклю и Петр Кропоткин. Оба они рассматривали человека как порождение природы и как ее неотъемлимый элемент, никогда не вычеркивая его из географии земли. И это неожиданно обрело значение пророчества в сегодняшнем мире, озабоченном серьезнейшими экологическими проблемами.
…Революционный для России 1905 год. Кропоткин жадно ловил вести с родины: забастовки, демонстрации, политические требования рабочих, крестьянские бунты. Под угрозой - самодержавия.
Он стал собираться на родину; хотел только закончить некоторые работы. И… не успел: революция разгромлена. Откликнулся на события рядом статей. В одной из них, называвшейся «Революция в России», он утверждал: «Самодержавие… смертельно ранено и более не воскреснет… Смутное время пройдет, и Россия выйдет из него обновленной! русский народ будет противником всякого кровопролития, он выступить поборником мирного развития на пути к достижению высших целей прогресса» 1.
1«The Nineteunth Centure» 1906, v. 58.
С началом революции 1905-1907 гг. произошел буквально «прорыв» произведений Кропоткина в Россию: за 4 года (с 1905 по 1908) на русском языке было издано более 70 его работ. Больше всего в 1905-м - 43 названия.
В основном это отдельные статьи, но впервые появились и книги - «Государство, его роль в истории», «Анархия, ее философия и идеал», «Речи бунтовщика», «Современная наука и анархизм», «Хлеб и воля», «Поля, фабрики и мастерские», 3 тома из собраний сочинений. Большинство этих книг конфисковалось, но многие из них издавались снова и снова. Например, его книга о государстве была издана в эти годы пять раз.
Россия, наконец, узнала, о чем думал усе эти годы «князь-бунтовщик», покинувший страну в далеком уже 1876 году.
В 1906 году в Париже, где Петр Алексеевич не был двадцать лет, состоялось его выступление перед рабочими. По воспоминаниям очевидца Н. Критской, в день, когда должен был состояться митинг, перед зданием, где он был назначен, почти с утра царило необычное оживление. Толпились полицейские, а по тротуарам тянулись вереницы рабочих: французов, итальянцев, испанцев, русских… Вскоре зал был переполнен. Становилось тесно, душно и тускло от табачного дыма…
Люди ждали начала. Узнавали известных деятелей рабочего движения: высокого, худого Джемса Гильома, редактора газеты «Голос труда» Эмиля Пуже, публициста Жана Грава… Но вот зал взорвался аплодисментами: увидели Кропоткина. Он добрался до эстрады, зал успокоился. Председатель после горячего приветствия предоставил ему слово. И все услышали его ласковый, тихий и в то же время ясный голос:…Я счастлив, что я снова с вами… Прошло почти полвека, когда я с некоторыми моими товарищами выступил в нашей стране на борьбу за лучший строй… Настанет день, когда солидарность и взаимопомощь, - эти великие двигатели прогресса, - заменят принудительное начало, царящее в современном обществе, и только тогда люди и народы всего земного шара смогут объединиться в одну великую семью равных и свободных».
Когда Кропоткин закончил речь, не один раз прерывавшуюся аплодисментами он раскланиваясь, смущенный и взволнованный, с трудом пробирался сквозь толпу к выходу, пожимая протянутые руки.
На съезде русских анархистов в Лондоне в октябре 1906 года Кропоткин выступил с двумя докладами. Политические цели революции только тогда будто достигнуты говорил он, когда произойдут серьезные экономические изменения, а именно, когда средства производства перейдут непосредственно в руки тех, кто работает на заводах и в полях, (но не государству!) Он также предупреждал, что экспроприация не должна затронуть тех, кто не эксплуатирует чуждого труда, в особенности крестьян, отбирать у которых землю считал недопустимым. И настоял на том, чтобы съезд принял резолюцию против экспроприации.
Сколько было таких выступлений в его эмигрантской жизни!
Иван Майский, советский посол в Англии времен второй мировой войны, а тогда эмигрант-большевик, вспоминал:
«Меня сразу поразила внешность Кропоткина: огромный голый череп с пучками вьющихся волос по бока, высокий мощный лоб; большой нос, умные, острые глаза под резко очерченными бровями, блестящие очки, пышные седые усы и огромная, закрывающая верхнюю часть груди борода. Все вместе производило впечатление какой-то странной смеси пророка и ученого…
