Дела отечественные
Великое посольство главной цели не достигло: коалицию против Османской империи создать не удалось, в делах дипломатических Петр был несведущ, равно как и его советники. В августе 1698 г. Петр досрочно вернулся в Москву – не столько в объятия к заждавшейся Анне Монс, сколько для завершения дел со вторым Стрелецким бунтом.
По прибытии царя в Москву начались розыск и дознание, результатом которого явилась единовременная казнь около 800 стрельцов (кроме казненных при подавлении бунта), а впоследствии еще нескольких сотен – вплоть до весны 1699 г. Многим стрельцам Петр отрубил головы собственноручно, а также принуждал выступать в роли палачей своих ближайших сподвижников.
Царевна Софья была пострижена в монахини под именем Сусанны и отправлена в Новодевичий монастырь, где провела остаток жизни. После расправы над участниками бунта под окнами ее кельи повесили трех зачинщиков.
Со все еще законной супругой Петр встретился через неделю и уже лично потребовал от нее пострижения в монахини. Ответа ждать не стал – повернулся и вышел. Через три недели законную царицу Евдокию Лопухину под стражей отправили в Суздальско-Покровский монастырь, где насильственно постригли под именем Елены.
До сих пор ходят легенды о том, что Евдокия прокляла новую столицу, любимое детище своего супруга. «Месту сему быть пусту!» И случались в истории города на Неве времена, когда казалось, что проклятье отвергнутой царицы вот-вот сбудется…
Только один человек не обратил на этот вопль никакого внимания – сам Петр. Он давно нашел себе царицу, владевшую его сердцем (насколько это вообще было возможно) более десяти лет.
Можно сказать, что первоначально хорошенькая, грациозная Анхен была для Петра просто живой куклой, символизировавшей «просвещенную Европу». Другие отношения пришли позднее, уже после скоропалительного и не слишком удачного брака Петра.
«Ему нужна была такая подруга, – писал в XIX веке историк М. И. Семевский, – которая бы умела не плакаться, не жаловаться, а звонким смехом, нежной лаской, шутливым словом кстати отогнать от него черную думу, смягчить гнев, разогнать досаду; такая, которая бы не только не чуждалась его пирушек, но сама бы их страстно любила, плясала б до упаду сил, ловко и бойко осушала бы бокалы. Статная, видная, ловкая, с крепкими мышцами, высокогрудая, с страстными огненными глазами, находчивая, вечно веселая – словом, женщина не только по характеру, но даже и в физическом состоянии не сходная с царицей Авдотьей – вот что было идеалом для Петра – и его подруга должна была утешить его и пляской, и красивым иноземным нарядом, и любезной ему немецкой или голландской речью… Анна Монс, как ему показалось, подошла к его идеалу…»
Трудно сказать, насколько все это было правдой: портретов Анны Монс не сохранилось. Зато сохранились воспоминания современников о том, что педантичная немочка не слишком жаловала буйные забавы своего любовника, мечтая о тихом семейном счастье (в достатке, разумеется). Есть предположение, что у Анны и Петра был сын, получивший при рождении имя Яков, а фамилию – Немцов. Косвенно это подтверждается прошением Анны Монс о сыне с резолюцией Петра: «Сего Немцова сына Якова отправить в учебу морскому делу в Голландию, пансион и догляд надлежащий обеспечить».
Дальнейшая судьба юноши неизвестна, – скорее всего, он остался в Голландии. Сам Петр никогда не проявлял к своему внебрачному сыну ни малейшего интереса. Впрочем, как и ко многим другим своим побочным детям, а их историки насчитали не один десяток.
За 15 месяцев пребывания за рубежом Петр многое повидал и многому научился. После возвращения царя в Москву началась его преобразовательная деятельность, пока еще направленная на изменение чисто внешних признаков, отличающих старославянский уклад жизни от западноевропейского.
В Преображенском дворце Петр собственноручно резал бороды вельможам, и уже 29 августа 1698 г. был издан знаменитый указ «О ношении немецкого платья, о бритии бород и усов, о хождении раскольникам в указанном для них одеянии», запретивший с 1 сентября ношение бород. Объяснял свое экстравагантное поведение Петр так: «Я желаю преобразить светских козлов, то есть граждан, и духовенство, то есть монахов и попов. Первых, чтобы они без бород походили в добре на европейцев, а других, чтоб они, хотя с бородами, в церквах учили бы прихожан христианским добродетелям так, как видал и слыхал я учащих в Германии пасторов».
Вот так. Царю было угодно видеть в России Европу – и немедленно.
Новый, 7208 год по русско-византийскому календарю («от сотворения мира») стал 1700 годом по юлианскому календарю. Петр же ввел и празднование Нового года 1 января, а не в день осеннего равноденствия, как праздновалось ранее. В его специальном указе было записано: «Поелику в России считают Новый год по-разному, с сего числа перестать дурить головы людям и считать Новый год повсеместно с первого января. А в знак доброго начинания и веселья поздравить друг друга с Новым годом, желая в делах благополучия и в семье благоденствия. В честь Нового года учинять украшения из елей, детей забавлять, на санках катать с гор. А взрослым людям пьянства и мордобоя не учинять – на то других дней хватает».
Наверное, в России многие тогда втайне возмущались, что даже летоисчисление изменилось и теперь какие-то елки в дома тащить надобно. Но со временем привыкли.
В те годы большая часть Европы уже перешла на новейшее летоисчисление – григорианский календарь, но по несчастному стечению обстоятельств те страны, которые посетил Петр, еще жили по юлианскому календарю. После Петра ни у кого из российских правителей не хватило духу (или желания) поменять летоисчисление. Это произошло только после октября 1917 г.
После возвращения из Европы практически ни с чем (Великое посольство не сумело найти союзников против турок) Петр переключил свое внимание на север и начал готовиться к войне со Швецией за выход к Балтийскому морю. Тут дело пошло. В 1699 г. был создан Северный союз против шведского короля Карла XII, в который помимо России вошли Дания, Саксония и Речь Посполитая во главе с королем Августом II (по совместительству саксонским курфюрстом). Движущей силой союза было стремление Августа II отобрать у Швеции Лифляндию. За помощь он обещал России возврат земель, прежде принадлежавших русским (Ингерманландии и Карелии).
Готовясь к войне, Петр велел в 1699 г. произвести общий рекрутский набор и начать обучение новобранцев по единому образцу. Пока обучены были только два полка – Преображенский и Семеновский. Своих командиров катастрофически не хватало, позвали иностранцев. Про нетерпение царя легенды ходили, он хотел как можно скорее вступить в войну и в деле проверить свою армию.
