Канарис развил в эти месяцы поистине лихорадочную деятельность: он участвовал во многих акциях по подавлению революции в Берлине и выступал как разъездной эмиссар реакции, сколачивая отряды «фрейкоров» на юге Германии, организуя контрреволюционных добровольцев в Веймаре. В феврале 1919 года его прикомандировали к штабу так называемой морской бригады Левенфельда, который опять-таки находился в отеле «Эден». (Кстати сказать, в этой бригаде роль моряков зачастую исполняли сухопутные авантюристы и проходимцы, на время облаченные в морскую форму.)
В книгах о Канарисе, вышедших на Западе, обычно скороговоркой рассказывается об этом этапе его жизни. Уж очень неприглядную роль сыграл он в Берлине в дни революции. Да и сам Канарис в те дни не стремился выдвинуться на авансцену. На авансцене в период 1919—1920 годов действовали следующие лица:
капитан Эрхард — начальник штаба морской бригады. Эрхард организовывал «фрейкоры», он же был одной из центральных фигур в капповском путче;
полковник Рейнхард — непосредственно руководил расправой с революционными трудящимися Берлина; именно он расстреливал «спартаковцев» и велел выкатить пушки на берлинские улицы;
капитан Пабст — начальник штаба кавалерийской дивизии, куда полиция отправила Карла Либкнехта и Розу Люксембург и где их зверски убили.
Ну, а Канарис? Какова была его роль в стане реакции?
По возможности оставаясь в тени, он был видной персоной в кругах реакционной камарильи Германии того времени. Канарис был негласным помощником и советчиком всех перечисленных выше персонажей: и капитана Эрхарда, и полковника Рейнхарда, и капитана Пабста. И как ни пытался это скрыть впоследствии начальник абвера, его изобличают многие факты, десятки свидетельских показаний. Более того, для людей, живших в те годы в Германии, роль Канариса в кровавых событиях 1918—1919 и 1920 годов была совершенно ясна. Недаром в 1926 и в 1930 годах разыгрался скандал, после которого Канарису пришлось отойти на время от политической деятельности. Его «инкогнито» было раскрыто, он попал под обстрел общественности. И не приди в 1933 году к власти гитлеровцы, Канарис закончил бы свою жизнь в безвестности — слишком он был замаран.
Но об этом после. А сейчас мы подошли к одному из самых мрачных, грязных и кровавых эпизодов в темной жизни Канариса — к его участию в зверском убийстве вождей германской революции Либкнехта и Люксембург, которое произошло 15 января 1919 года в Берлине.
Известно, что следствие и суд над убийцами Карла Либкнехта и Розы Люксембург были фальсифицированы. Известно, что, как только всплывал вопрос о фактических виновниках расправы с вождями германского народа, его всеми силами старались снова предать забвению. На протяжении десятилетий тайна главных убийц Карла Либкнехта и Розы Люксембург хранилась как ни одна другая. Никто из основных соучастников этого преступления ни разу не проговорился, ни разу не обличил своих сообщников. Но многие факты все же стали достоянием гласности. Они обличают также и Вильгельма Канариса.
1. Совершенно точно установлено, что непосредственным организатором убийства являлся штаб кавалерийской дивизии, размещенный в отеле «Эден». Именно в этом штабе начал разрабатываться задолго до 15 января конкретный план убийства вождей германской революции (убийцы-исполнители подбирались уже в последний момент). Ясно, что Канарис, являвшийся одним из самых доверенных людей Пабста и посвященный во все планы его штаба, не мог не знать о готовящемся преступлении.
2. 15 января, в день убийства, Канариса не оказалось в Берлине. Он сразу же представил алиби — как раз в эти дни состоялась его помолвка в Пфорцхейме (Южная Германия). Но уже само это алиби наводит на размышления. Странно, что столь холодный и неэмоциональный человек, как Канарис, в разгар больших событий (в начале января шли беспрерывные бои между силами реакции и революции) бросил все и помчался в Пфорцхейм, чтобы предложить руку и сердце женщине, с которой познакомился еще в 1917 году и с тех пор, по-видимому, ни разу не встречался. При этом Канарис сразу же раструбил повсюду о своей помолвке, усиленно подчеркивая, что в день кровавой трагедии его не было в Берлине.
3. Любое мало-мальски беспристрастное следствие без труда установило бы, что за шайкой головорезов, которая со зверской жестокостью расправилась с двумя безоружными людьми, стояла организация, что расправа над Либкнехтом и Люксембург была заранее продумана, спланирована и организована. Наемные убийцы при нормальном следствии и судопроизводстве не стали бы молчать. Поэтому судить наемных убийц было поручено главным организаторам расправы, тем, кто направлял преступную руку. Иначе реакция не смогла бы затушить скандал, замести следы широкого контрреволюционного заговора, жертвой которого пали Либкнехт и Люксембург. Самим процессом надо было дирижировать буквально все время: затыкать рот свидетелям, ободрять обвиняемых, прерывать их, когда они хотели сказать лишнее, следить за протоколом и т. д.
Дело убийц Карла Либкнехта и Розы Люксембург рассматривал военный трибунал, состоявший из самых реакционных офицеров штаба гвардейской кавалерийской дивизии, т. е. из тех, кто стоял за кулисами убийства. И уж конечно не случайно капитан-лейтенант Канарис был избран «советом доверенных лиц» кавалерийской дивизии в качестве одного из членов трибунала.
4. Как выяснилось уже в дни процесса, именно Канарис регулярно навещал подсудимых в тюрьме, инструктировал их, подсказывал ответы, ободрял, обещая вызволить из беды. Одним словом, выполнял ставшую уже привычной функцию связного — служил посредником между главными и второстепенными персонажами. (Кстати сказать, Канарис не подвел своих «подзащитных»: непосредственные убийцы вождей революции были приговорены к смехотворным наказаниям — от 6 месяцев до 4 лет тюрьмы, да и то не за зверское убийство, а за служебные провинности — самовольный уход с поста и т. д.)
5. Уже за пять дней до процесса одному из убийц, лейтенанту Фогелю (он был один из немногих подсудимых, которые не являлись слепыми исполнителями, а принимали участие и в разработке плана убийства), был вручен заграничный паспорт на имя Курта Вельсена, но с фотокарточкой самого Фогеля. Впоследствии было установлено, что этот паспорт за № 2575 был выдан при содействии начальника штаба ГКД Пабста. Фогель, по официальной версии, бежал, а фактически был выпущен из тюрьмы и спокойно скрылся за границу. С «побегом» Фогеля Канарис несколько перестарался, и военные власти вынуждены были подвергнуть его аресту, который оказался очередной комедией. Военный суд по личному поручительству командира морской бригады Левенфельда, той самой бригады, которая «поставила» убийц в «помощь» штабу ГКД, немедленно освободил Канариса из тюрьмы. Правда, на время следствия его обязали находиться на территории бригады, размещенной в то время в королевском дворце в Берлине. В период его домашнего ареста (он продолжался всего несколько дней) Канарис, по свидетельству очевидцев, пребывал в безмятежном настроении. Дворец стал для Канариса, как говорили его друзья, «веселой тюрьмой». Да это и немудрено! Канарис знал, что сообщники не оставят его в беде. Он прибег к уже испытанному средству: заявил, что в день бегства Фогеля его не было в Берлине. Как будто бегство Фогеля подготовлялось всего один день! Очередное алиби Канариса не могло убедить никого, кроме его друзей из военного трибунала, знавших всю подноготную дела.
