Ленин быстро это заметил. Мне удалось найти "следы" его реакции на факты игнорирования Сталиным Предреввоенсовета, что выразилось, в частности, в такой телеграмме:
"Т.Троцкий. Если Вы не имеете этой и всех расшифрованных… телеграмм тотчас, то пошлите Сталину за моей подписью телеграмму шифром: Адресуйте все военные сообщения также Троцкому, иначе опасная проволочка.
Ленин"[57].
На одну из телеграмм Ленина о необходимости помочь Кавказскому фронту Сталин ответил: "Мне не ясно, почему забота о Кавфронте ложится прежде всего на меня… Забота об укреплении Кавфронта лежит всецело на Реввоенсовете Республики, члены которого, по моим сведениям, вполне здоровы, а не на Сталине, который и так перегружен работой"[58]. Ленинский ответ был лаконичным и твердым:
"На вас ложится забота об ускорении подхода подкреплений с Юго-Запфронта на Кавфронт. Надо вообще помочь всячески, а не препираться о ведомственных компетенциях.
Ленин"[59].
Не единожды отношения Троцкого и Сталина достигали такого накала, что оба обращались к Ленину как к последней инстанции. Троцкий не мог простить наркомнацу независимости и явного игнорирования Реввоенсовета Республики, тем более что, когда Сталин выезжал на фронт, оттуда шли жалобы на грубость, произвол, жесткость решений и выводов. Троцкий не раз пробовал убрать Сталина с военной работы.
"Москва. Председателю ЦИК. Копия Предсовнаркома Ленину.
Категорически настаиваю на отозвании Сталина. На Царицынском фронте неблагополучно, несмотря на избыток сил. Ворошилов может командовать полком, но не армией в пятьдесят тысяч солдат. Тем не менее я оставлю его командующим десятой Царицынской армией на условии подчинения командарму южной Сытину (имеется в виду командующий Южным фронтом П.П.Сытин. — Д.В.). До сего дня царицынцы не посылают в Козлов (местонахождение поезда Троцкого. — Д.В.) даже оперативных донесений. Я обязал их дважды в день представлять оперативные и разведывательные сводки. Если завтра это не будет выполнено, я отдам под суд Ворошилова и Минина и объявлю об этом в приказе по армии… Царицын (т. е. командование армии. — Д.В.) должен либо подчиниться, либо убраться. У нас успехи во всех армиях, кроме южной, в особенности Царицынской, где у нас колоссальное превосходство сил, но полная анархия на верхах. С этим можно совладать в 24 часа при условии вашей твердой и решительной поддержки. Во всяком случае, это единственный путь, который я вижу для себя.
Троцкий"[60].
Как относился Ленин к обращениям Троцкого? Какова была его реакция? Как умный, проницательный человек, он ранее других заметил глубокую личную неприязнь между Сталиным и Троцким. Лидер русской революции в этом конфликте, ясно сформировавшемся уже в 1918 году, занимал позицию "для пользы дела". Конечно, Ленин, действуя как прагматик, не мог сказать и тому и другому всю правду в лицо. Но вначале он пытался их примирить. Об этом, в частности, свидетельствует телеграмма Владимира Ильича Троцкому 23 октября 1918 года. В ней Ленин излагал содержание своей беседы со Сталиным, оценку члена Военного совета Южного фронта положения в Царицыне и его желание наладить отношения с Реввоенсоветом Республики. В конце телеграммы Ленин предлагал:
"Сообщая Вам, Лев Давыдович (так в тексте. — Д.В.) обо всех этих заявлениях Сталина, я прошу Вас обдумать их и ответить, во-первых, согласны ли Вы объясниться лично со Сталиным, для чего он согласен приехать, а во-вторых, считаете ли Вы возможным, на известных конкретных условиях, устранить прежние трения и наладить совместную работу, чего так желает Сталин.
Что же меня касается, то я полагаю, что необходимо приложить все усилия для налаживания совместной работы со Сталиным"[61].
Однако попытки Ленина нормализовать отношения людей, которых через несколько лет он назовет "выдающимися вождями", совершенно не дали желаемого результата. Оба были слишком амбициозны, капризны, самолюбивы, хотя конфликты времен гражданской войны между ними инициировались в основном неисполнительностью, своеволием Сталина, демонстративно игнорировавшего распоряжения, приказы и директивы Председателя Реввоенсовета.
Всю войну Сталин часто обращался через голову Председателя Реввоенсовета Республики прямо к Ленину. Это делало возникшую неприязнь еще более устойчивой. Ленин это видел и в определенной мере даже сочувствовал Троцкому, понимая, что тот обладает большим творческим потенциалом, неизмеримо более широким диапазоном своего влияния.
В июне 1920 года Сталин направил Ленину письмо с фронта, в котором фактически выдвинул требование "либо установить действительное перемирие с Врангелем и тем самым получить возможность взять с Крымского фронта одну-две дивизии, либо отбросить всякие переговоры с Врангелем, не ждать момента усиления Врангеля, ударить на него теперь и, разбив его, освободить силы для Польского фронта. Нынешнее положение, не дающее ясного ответа на вопрос о Крыме, становится нестерпимым"[62].
Владимир Ильич прямо на этом письме написал записку Троцкому, что свидетельствует о большем доверии к нему как политическому стратегу и просто как соратнику: "Это явная утопия. Не слишком ли много жертв будет стоить? Уложим тьму наших солдат. Надо десять раз обдумать и примерить. Я предлагаю ответить Сталину: "Ваше предложение о наступлении на Крым так серьезно, что мы должны осведомиться и обдумать архиосторожно. Подождите нашего ответа. Ленин. Троцкий" [63].
Получив ответную записку Троцкого, Ленин опять обратил внимание: Предреввоенсовета вновь задело то обстоятельство, что Сталин нарушает военную субординацию. Об этих предложениях в Реввоенсовет Республики, по мнению Троцкого, должен был доложить командующий Юго-Западным фронтом А.И.Егоров. На записке Ленин, согласившись, приписал: "Не без каприза здесь, пожалуй. Но обсудить нужно спешно. А какие чрезвычайные меры?"[64].
Сталин обращался к Троцкому лишь в самых крайних случаях. Обращался официально, безлично. В свою очередь Троцкий, как старший по должности, не упускал случая указать Сталину на неблагополучие в частях фронта, где тот был членом Реввоенсовета. Вот текст одной из таких шифровок:
"Реввоенсовет Южфронта. Вызвать к аппарату Серебрякова или Сталина и потребовать немедленной расшифровки и ответа.
Сведения относительно корпуса Буденного внушают тревогу. По подробному докладу Пятакова части армии Буденного грабят население, в штабах пьянство, что грозит разложить корпус, как разложился корпус Мамонтова. Также и в политическом отношении возможны серьезные осложнения на почве разложения корпуса. Совершенно необходимо, по-видимому, предпринять серьезнейшие меры: подтянуть комиссарский состав, обратив на это особое внимание Ворошилова и Щаденко, проверить комячейки, привлечь к ответственности некоторых командиров и комиссаров, виновных в грабежах и пьянстве, вообще установить в корпусе надлежащий режим и тем спасти его от разложения. Может быть, своевременно оттянуть наиболее расшатанные части конной армии в резерв для упорядочения, иначе при соприкосновении с махновцами кавалеристы могут совершенно разложиться. Прошу сообщить, что вами предпринято или предложено предпринять в этом отношении.
