Предреввоенсовета Троцкий"[65].
Мне не удалось обнаружить в архиве ответа Серебрякова или Сталина. Но ясно, что, отправляя такие шифротелеграммы, Троцкий руководствовался не только заботой о состоянии объединений и соединений, но и стремлением уязвить, заставить подчиниться недоброжелателя, упорно игнорирующего власть и волю Председателя Реввоенсовета Республики.
Если говорить о принципиальных расхождениях между Троцким и Сталиным, то главным, конечно же, было отношение к военным специалистам. Позицию Троцкого мы знаем. Она была ленинской. Отношение Сталина — огульное недоверие, подозрение в изменах и заговорах. Дважды (из Царицына — с Ворошиловым и Мининым, из Петрограда — вкупе с Зиновьевым) он обращался в ЦК с требованием изменить политику по отношению к военспецам, обвиняя Троцкого в "потакании" изменам. "Военная оппозиция", выступившая на VIII съезде партии, зачиналась в Царицыне, а Сталин на съезде был ее закулисным вдохновителем. На совести Сталина — сотни невинно погибших в годы гражданской войны военных специалистов. Установив в партии и стране свою диктатуру, с начала 30-х годов он последовательно и беспощадно — под видом выкорчевывания "врагов народа" — истреблял высших командиров и комиссаров из числа бывших военспецов. Пока они не были уничтожены почти поголовно.
Реввоенсовет работал как военно-политический орган, направляющий стратегическую деятельность главкома и Полевого штаба РВСР. Сам Троцкий редко вмешивался в оперативно-стратегические вопросы, полагаясь на И.И.Вацетиса, а затем С.С.Каменева, других военных специалистов. Но он неуклонно следил за реализацией во фронтовой практике общей линии РКП(б), указаний ЦК, директив Ленина. Уже с осени 1918 года Троцкий, энергичный и жесткий организатор, стремился придать плановые начала военным действиям, особенно на оперативном и стратегическом уровне. По его указанию, например, главком Вацетис подготовил план боевых действий на осенне-зимнюю кампанию 1918/19 года. Троцкий, одобрив стратегический замысел Вацетиса, доложил его Ленину. Суть плана заключалась в укреплении оборонных возможностей Республики, накоплении стратегических резервов и последовательном разгроме сил внутренней и внешней контрреволюции на Украине, в Донбассе, на Кавказе, на Урале и в Сибири. Жизнь затем внесла и впредь вносила в подобные планы свои жесткие коррективы, но архивные документы дают основания утверждать, что действия Троцкого и руководимого им Реввоенсовета Республики не были спонтанными. Вожди революции учились не только искусству управлять социальными, политическими процессами, вызванными Октябрем, но и организованной защите большевистского государства.
Итак, Троцкий, судя по всему, оказался самой подходящей фигурой на высшую военную должность, от которой в огромной степени зависели создание регулярной Красной Армии и защита страны, а затем и разгром вооруженных врагов Советской власти. Горький еще при жизни Ленина вспоминал, как тот оценивал Троцкого: "А вот указали бы другого человека, который способен почти в год организовать почти образцовую армию, да еще завоевать уважение военных специалистов. У нас такой человек есть…"[66]. Троцкий стремительно приближался к своему феерическому апогею. Его слава бежала уже далеко впереди знаменитого поезда Председателя Реввоенсовета Республики, мотавшегося по фронтам, белой петлей охватившим Центральную Россию.
В 1918 году М.Цветаева, еще до того как оказаться на Западе, напишет пророческие строки:
Белая гвардия — путь твой высок:
Черному дулу — грудь и висок.
Божье да белое твое дело:
Белое тело твое — в песок[67].
Эти люди были для многих из нас только контрреволюцией, "белогвардейщиной", "царским офицерьем". Мы редко видели в них обыкновенных людей, наших соотечественников, закончивших свои жизни во время "ледяного похода" на Кубани или в ночлежках Константинополя, Белграда, Харбина, Шанхая. Останки россиян, вставших после революции под белые знамена как символ "законного правопорядка", покоятся ныне не только на парижском кладбище Сен-Женевьев де Буа, но и разбросаны по всему свету.
Мы накопили страшный опыт гражданской войны и должны помнить об этом, чтобы никогда не допустить непоправимого. В 1918 году нам не удалось избежать кровавой трагедии.
Один из лагерей гражданской войны — белое движение. В нашей истории ему не повезло, хотя о гражданской войне написано немало. На Западе в свое время вышло много книг непосредственных участников белого движения: генералов Н.А.Данилова, П.Н.Врангеля, А.П.Богаевского, А.С.Лукомского, четырехтомник профессора Н.Н.Головина и других, потерпевших поражение в борьбе с большевиками. В этом ряду наибольшей фундаментальностью отличается пятитомный труд одного из ведущих деятелей белого движения, генерала А.И.Деникина. Рассмотрим эту фигуру подробнее, ибо в ней с наибольшей силой, по моему мнению, выражена трагедия белого движения и гражданской междоусобицы вообще.
Но прежде я хотел бы ответить на возможный вопрос недоуменного читателя: почему я специально остановился на судьбе белого движения и одного из его лидеров в книге, посвященной лидеру другого лагеря? Думаю, что портрет Троцкого в кровавых сполохах гражданской войны будет неполным, если не представить тех, кто противостоял большевикам. Это были соотечественники, разделенные смертельной мировоззренческой враждой, пытавшиеся силой обосновать свою правоту. История доказала бессмысленность этого противостояния.
Основателями белого движения были генералы М.В.Алексеев, Л.Г.Корнилов и А.М.Каледин.
Все началось с того, что в ноябре 1917 года Алексеев направил во все концы России обращение к офицерам, воинству, всем, кто не хочет "ярма большевизма", в котором содержался призыв прибыть в Новочеркасск, где было решено формировать добровольческие части. Вначале на призыв откликнулись всего около 200 офицеров, пробившихся на юг из Петрограда, Москвы, Киева и разместившихся в помещении лазарета на Барачной улице. Вскоре сюда прорвался под руководством полковника Дроздовского отряд офицеров с румынского фронта, пришел Корниловский ударный полк нежинцев, прибыли с небольшими группами генералы и полковники Богаевский, Марков, Эрдели, Боровский, Казанович, Писарев, Назаров, Покровский, Кутепов, Филимонов, Улагай и другие военачальники. Вначале Добровольческая армия едва насчитывала четыре тысячи человек, и Деникину было поручено командовать Добровольческой дивизией.
