Item, объявить всем лордам, знати, капитанам и прочим, что Его королевская светлость желает и приказывает, чтобы они забыли всяческие ссоры, неприязнь, старые обиды и злобу, честно и благородно явились для исполнения королевского повеления, чтобы каждый был верен и помощником другому в королевском деле. Решительно заявить им, что всякого, кто попытается или замыслит совершить противное, Его королевская светлость покарает так, что это послужит уроком всем прочим»{106}.
По своему обыкновению за обилием государственных дел Ричард не забывал старых друзей, используя их таланты и лояльность на благо страны. Прошло почти полгода с того момента, как умер его заклятый враг Лайонел Вудвилл, епископ Солсберийский, и до сих пор его кафедра оставалась вакантной. Король не обладал правом назначения новых прелатов, но постарался употребить все влияние для того, чтобы эту немаловажную епархию получил достойный, а главное свой человек — Томас Лэнгтон, епископ Сент-Дэвидский. Ричард писал Джону Дэвисону, декану и настоятелю Солсберийского кафедрального собора:
«Верный и возлюбленный, мы горячо приветствуем Вас. И поелику Ваш епископ покинул этот непостоянный и преходящий мир, Вы остались одинокими и обделенными пастырской заботой и духовным руководством. Для [исправления] сего по праву, данному королевской лицензией, Вы должны спешно приступить к избранию нового пастора и епископа. Глубоко уважая похвальные качества, высокие добродетели и глубокие познания, которыми повсюду известен его преосвященство, наш верный и возлюбленный советник епископ Сент-Дэвидский, а также прочие его видные достоинства, его длительную и верную службу нам, мудрые советы, даваемые нам к нашему благу, мы желаем и сердечно просим Вас, чтобы за указанные достоинства и пастырские подвиги Вы на указанных выборах рекомендовали и поддержали его перед всеми другими. Мы не сомневаемся, что Вы не только сделаете это к удовлетворению Господнему для паствы и для чести нашей кафедральной церкви, но и разделите с нами в полной мере те дела, которые зачтутся Вам в вечной жизни и пойдут на пользу указанной церкви в будущем»{107}.
* * *
Наступило Рождество 1484 года. Оглядываясь назад и прикидывая, что сделано, а что нет, Ричард III имел все основания оценить итоги этого тяжелейшего года положительно. Неимоверными усилиями ему удалось исправить грубые просчеты внешней политики брата и установить дружеские отношения почти со всеми континентальными державами. Он сумел побороть язву пиратства в водах, окружающих Англию. Северных соседей-шотландцев Ричард также смог принудить к заключению долгосрочного мира.
Король провел несколько важных реформ. Радея об увеличении морской мощи Англии, он предложил в качестве стимула для строительства новых судов освободить первое плавание от таможенных сборов и налогов. Поскольку адмирал Норфолк был перегружен множеством дел, Ричард расширил Адмиралтейство, назначив двух вице-адмиралов и придав им штат из трех сотрудников и нотариуса для составления официальных отчетов. После изучения государственных финансов он передал ключевые функции от неэффективного и связанного традициями казначейства служащему своего двора, который носил титул казначея королевских покоев.
Король не отстранился от своих подданных, не превратился во внушающего трепет небожителя, стоящего вне досягаемости простых смертных. Более всего он пекся о гражданском мире, требуя от своих служащих безжалостно отстранять от исполнения обязанностей тех бейлифов, которые притесняли простолюдинов и занимались вымогательством. Ричард вызывал к себе опытных судей, чтобы услышать их искреннее мнение о его законах. Он тратил много сил на установление добрых отношений с купечеством, не скупясь на привилегии и денежные дары. Как минимум восемнадцати городам он сократил размер налогов, вносимых в казну. Король был убежден, что благополучие городов способствует процветанию страны, а преданность их жителей помогает противостоять баронскому своеволию. Он следил, чтобы знать не вовлекала горожан в свои распри, и запрещал им менять верность королю на кормление или службу у лордов. Крестьянам, йоменам, городским ремесленникам Ричард стремился дать защиту и надежду на справедливость не только по суду. Он был готов принимать их обращения лично и через свой совет.
Феодальную систему король пытался заставить если не работать на центральную власть, то хотя бы не мешать ей. На достаточно шаткой основе лояльности он пытался подчинить немногочисленных сохранивших региональное влияние магнатов королевскому закону и принудить их исполнять роль проводников его распоряжений, а не только осуществлять свои феодальные права в ущерб государству.
Своими действиями король заслужил расположение народа. Тот самый Джон Раус, который позже, по восшествии на трон Генри VII Тюдора, изображал Ричарда омерзительным монстром, писал о нем:
«Он управлял своими подданными в своем королевстве в высшей степени похвально, карая нарушителей своих законов, в особенности вымогателей и притеснителей простого народа, и привечая тех, кто был добродетелен. За это разумное управление он заслужил великую благодарность от Бога и любовь всех своих подданных, добродетельных и бедных, и великую славу у народов всех других земель»{108}.
Таковы были положительные итоги года. Однако особого удовлетворения Ричард не чувствовал: Франция оставалась враждебной, а Генри Тюдор становился все более опасной фигурой, собирающей вокруг себя всех недовольных. Умер его единственный законнорожденный сын, что король переживал крайне тяжело. Он пытался заглушить печаль великолепным праздником на Рождество — с развлечениями и танцами. Ему превосходно удалось организовать торжества, но веселились на них все, кроме него самого. Верный своей клятве, король проследил за тем, чтобы дочери Эдуарда IV не чувствовали себя в чем-то ущемленными. Его старшая племянница Элизабет была одета как королева — в прямом смысле слова, ибо цвет и фасон ее платья были точно такими же, как у жены Ричарда.
* * *
На Крещение короля постигло еще одно несчастье — опасно заболела его жена Энн. Здоровый и сильный граф Уорикский произвел на свет болезненных дочерей: старшая, Изабел, жена герцога Кларенсского, умерла в двадцатипятилетнем возрасте, а Энн шел лишь двадцать девятый. В феврале королева слегла в кровать, с которой больше не встала. Врачи заявили Ричарду, что ее болезнь не только смертельна, но и заразна, так что ему не следует появляться в покоях жены, а тем более делить с ней ложе.
