не вернулось из инспекторских поездок по близлежащим деревням.
— Что же предпринимали вы в ответ?
— Все! Усилена охрана объектов от возможных нападений партизан. Издан приказ начальника гарнизона — отдельным машинам и небольшим группам не выезжать за пределы границы бобруйского гарнизона.
— Вот теперь для меня становится ясно, почему вас тут бьют! — презрительно бросил Фридрих. — Вы обленились. Сидите на своих теплых, насиженных местах и ждете, когда побьют партизан. Вы переродились. Вы жалкие трусы! Вы позорите непобедимую армию фюрера! Мы деремся на фронте, как тигры, а вы тут дрожите, подобно загнанным зайцам…
— Брось, друг, поносить. Ты не был здесь и ничего не видел. Их тут сотни… тысячи! Они умеют воевать. Они такие же солдаты, только куда похитрее…
— Вздор! — стукнул кулаком по столу Фридрих. — Дайте мне двух-трех автоматчиков, и я докажу, что это не так.
— Хорошо. Я доложу об этом коменданту города. Думаю, что он разрешит тебе такую поездку. Но помни о моем предупреждении, Фридрих. Ради матери и молодой жены.
Рано утром следующего дня к гостинице, где остановился Фридрих, подкатили два мотоцикла. Один был с пустой люлькой для гостя с фронта. На другом сидели два автоматчика сопровождения.
Капитан вышел из гостиницы в компании мрачного своего друга. Он повесил на шею автомат, сел в люльку, но вдруг спохватился.
— О! Забыл мешки…
— Какие мешки? Зачем?
— Как зачем. Ты забыл?.. Я же хотел кое-чего припасти.
— Опомнись, Фридрих!
— Прикажи, пожалуйста, подать мешки! — упрямо повторил гость.
В люльку мотоцикла охранения были уложены мешки и вместительный из рыжей кожи саквояж для сливочного масла. Водитель первого мотоцикла предложил привязать к заднему сидению корзину для гусей и кур, но господин капитан расчетливо отказался.
— Громоздко! — решил он. — Мы забьем их на месте и привезем в мешках. Вперед!
— Прощай, Фридрих, — безнадежно вздохнул помощник коменданта.
— Приготовь хорошую выпивку! — крикнул веселый Фридрих.
Бобруйский друг грустно улыбнулся.
«Жалкий трус, — подумал Фридрих. — Как же он напуган! Я докажу, что значит настоящий боевой офицер. О! Это будет звонкая пощечина всем окопавшимся здесь тыловикам».
Мотоциклы с места рванули с дымком.
«Вблизи Бобруйска, конечно, богатых деревень не может быть. Здесь давно растащили», — рассуждал Фридрих после неудачной ревизии двух первых попавшихся сел. Всего два цыпленка были извлечены у одной старухи из-под деревянной бочки в погребе. Да и какие там цыплята! Дохлятина. Одни перья. Привезешь — засмеют.
— Куда дальше? — угрюмо спросил водитель.
— Вдоль по шоссе! — махнул рукой Фридрих.
Газуя нарочито громко, для большего самоуспокоения, мотоциклисты повели свои машины по безлюдному шоссе на восток. По обе его стороны плыли заросшие бурьяном поля. Бурьян был высок, и автоматчики опасливо озирались по сторонам. Но Фридрих держался храбро. Даже пытался подбадривать безусого своего водителя:
— Что приуныл? Партизан боишься? Пусть они нас боятся. Мы арийцы, а они свиньи. А хозяин свинью всегда бил.
— Я жить хочу, — тихо ответил парень.
— Много было случаев нападения партизан на наших солдат?
— Да, господин капитан. По этому шоссе немногие машины прошли невредимыми. Видите, сколько их валяется, разбитых и сожженных!
— А мы проедем! Нам вера в фюрера поможет.
Впереди показался синий лес, а перед ним деревня — нетронутая деревня с надворными постройками, банями, палисадниками, скворечниками на длинных шестах! На солнце поблескивали крыши из дора. Из трубы крайнего добротного дома мирно поднимался синий дымок.
Солдат остановил мотоцикл. Рядом встал второй.
— Чего остановились?! — воскликнул возбужденный капитан.
— Рядом лес, господин капитан. Надо бы осмотреться.
— Вперед! — сурово махнул перчаткой офицер. — Сразу видно, вы еще не бывали на фронте.
В первом же доме этой чудом уцелевшей белорусской деревушки, расположенной на значительном удалении от города, гостей встретили более чем радушно.
— День добрый! Просимо, господин офицер, в хату, — поклонясь, пригласила молодая хозяйка.
Фридрих сразу же объяснил, как мог, цель своего визита.
— Мама! — воскликнула молодайка. — К нам оптовый потребитель. Накрывайте стол на четверых!
В доме задвигались стулья.
— Милости просим!
Входя в дом, Фридрих вдруг почувствовал, как чьи-то тяжелые руки легли ему на плечи. От неожиданности он чуть не потерял сознание. Придя же в себя, увидел за столом двух молодцеватых в полной военной форме русских солдат. Рядом с ними на лавке лежали автоматы и гранаты.
— Пригласите в дом своих спутников, — сказал по-немецки один из них.
О! Это был хороший шанс к спасению. Капитан Фридрих Шильгверт кинулся в сени, но чья-то сильная рука вновь спеленала его:
— Зачем же бежать? Позовите их, пожалуйста, через дверь. Спокойно.
Он позвал… Всех троих. Поняв, что случилось то, что и должно было случиться, «гости» дружно сложили оружие. Солдаты фюрера с тупым равнодушием смотрели на бравого фронтовика-капитана, находившегося в невменяемом состоянии.
В штабе оперативной группы «боевой» адъютант командира дивизии постепенно вышел из депрессии и, поняв всю безнадежность своего положения, добросовестно и подробно отвечал на все вопросы, моля взамен за откровенность сохранить ему жизнь.
— Где расположена ваша пехотная дивизия и ее состав? — спросил его подполковник Огнивцев.
— Дивизия состоит из трех пехотных полков, танкового, артиллерийского и различных специальных частей. Она входит в состав четвертой танковой армии генерала Гота и дислоцируется в районе Тамаровка, северо-западнее Белгорода, — ответил пленный и весьма подробно перечислил все боевые части дивизии, районы их дислокации.
— Как много танков в вашей дивизии? Сколько, в частности, «тигров», «пантер» и «фердинандов»?
— В дивизии около сотни танков. «Тигров», «пантер» и штурмовых орудий «фердинанд» около двадцати. Ими, главным образом, укомплектованы сорок восьмой танковый корпус и второй корпус СС нашей армии.
— Знаете ли вы что-либо о сроках начала наступления ваших войск?
— Нет. Я не знаю. Но командир дивизии перед отъездом в отпуск предупредил меня, чтобы я вернулся к нему не позднее 25 июня. «Первая неделя июля для нас будет исторической. Исход событий этих дней может решить войну», — прощаясь, сказал мне мой генерал.
При обыске у Шильгверта были изъяты два любопытных письма генерала Зейссера, адресованных в Берлин его друзьям из генерального штаба и ведомства военной промышленности. Очень важные разведывательные данные, полученные из показаний капитана Шильгверта и писем генерала Зейссера, в тот же день были переданы по радио Центру.
В книге западногерманского историка Пауля Карела — псевдоним Пауля Шмидта, бывшего начальника отдела печати гитлеровского МИД — «Война Гитлера против России» (Лондон, 1970 г.) подробно описаны встречи и доклады начальника штаба ОКВ (верховного командования вермахта — вооруженных сил Германии) генерал-фельдмаршала Кейтеля с фюрером. Автор указывает, что начальнику штаба ОКВ докладывать фюреру о плохих вестях на Восточном фронте после Сталинграда становилось все труднее и труднее. Он все более
