«Полковник Николай» и П. Наньемба (слева).
Фото из архива Н. В. Курушкина
Однако сдержанное отношение к СВАПО проявилось снова, но теперь уже не со стороны Москвы, а со стороны Гаваны. Это видно из одного из немногих документов того периода, касающихся Намибии, которые были рассекречены, а данном случае практически случайно, при подготовке президентской стороны к слушаниям в Конституционном суде по вопросу о запрещении указом Ельцина КПСС.
Хотя основная тема, обсуждавшаяся на заседании Политбюро 18 октября 1979 г., была другая, на одной из страниц рассекреченного документа упоминалось и о Намибии. М.А. Суслов, председательствовавший на заседании в отсутствие Л. И. Брежнева, сослался на «телеграммы из Гаваны спец. номер 741 and 744». В них сообщалось, что в беседе с советским послом Рауль Кастро, в частности, дал довольно негативную оценку деятельности СВАПО, утверждая, что в то время как СССР снабжает СВАПО оружием, ее бойцы не воюют и не хотят воевать. В этой связи Суслов предложил поручить министерству обороны и Международному отделу ЦК рассмотреть поставленные Раулем Кастро вопросы и внести свои предложения. Его мнение было поддержано всеми участниками заседания[979].
Обвинения Рауля Кастро кажутся довольно странными, даже если учесть, что, как выразился А. Ю. Урнов, «кубинцы никогда особенно СВАПО не любили»[980]. Конец 1979 г. был как раз тем временем, когда бойцы ПЛАН проводили активные операции на севере Намибии с ее баз в Анголе. Неизвестно, каковыми были результаты рассмотрения этого вопроса Министерством обороны и Международным отделом (если они вообще были), но вряд ли они могли быть негативными. Как раз в 1979 г. состав группы специалистов при ПЛАН был увеличен, и ее руководителем стал полковник Николай Васильевич Курушкин (позднее – генерал-майор и начальник «Северного учебного центра»).
«Полковник Николай», несомненно, пользовался глубоким уважаемым среди политических руководителей СВАПО и командиров ПЛАН. У него установились тесные, без преувеличения можно сказать, братские отношения с Питером Наньембой, с которым они делили топчаны в блиндажах на Юге Анголы во время боев против унитовцев. Задачей советских специалистов было, прежде всего, обучение личного состава СВАПО. Но создается впечатление, что на практике она была намного шире. Вспоминается, как в марте 1991 г, когда мы вместе участвовали в праздновании первой годовщины независимости Намибии и совершили поездку на север страны, в район на границе с Анголой, генерал Чарльз Намол о[981], тогда начальник штаба сухопутных войск (а позднее министр обороны), сказал Курочкину: «Видишь, какой красивый город Ошакати? А ты все говорил, атакуй Ошакати, атакуй Ошакати!»[982].
След «полковника Николая» можно найти не только в архивных документах и устных историях, но и в художественной литературе. Александр Проханов, писатель сколь известный, столь же и противоречивый, сделал его персонажем своего романа «Африканист»[983], лишь немного изменив фамилию, с Курушкина на Кадашкина. Книга эта своего рода триллер: много «саспенса» и секса, но маловато правды, хотя ее автор и был гостем «полковника Николая» во время своей поездки в Анголу в 1981 г.
Исключением является, пожалуй, сцена в бане, построенной нашими специалистами в Лубанго, когда «Кадашкин» хлещет «африканиста» веником, причем не березовым, а эвкалиптовым, еще более полезным. Я могу засвидетельствовать, что это был действительно чудесный «объект», который, как нам там рассказывали, посещали и Егор Кузьмич Лигачев, и Валентина Владимировна Терешкова.
Однако воображение Проханова слишком развито, когда он пишет о боевых действиях и политических вопросах. Советские морпехи, высадившиеся возле города Порту-Алешандре под командованием «Кадашкина» срывают атаку южноафриканского батальона «Буффало», хотя на самом деле они в Анголе не воевали, а батальон этот состоял в основном не из буров, как пишет Проханов, а из африканцев.
Непонятно по какой причине, но автор вкладывает резкую критику руководства СВАПО в уста Аурелио, офицера кубинской разведки. Он говорит советскому коллеге: «Он [Нуйома] хитрый, самолюбивый и вероломный. Не доверяю ему, его разговорам о дружбе, о марксизме, тому как он поет советские песни… Когда он победит и въедет в Виндхук, он забудет о марксизме, о Кубе и Советском Союзе. У него во дворце будут одни англичане»[984].
Это явно несправедливо. Начнем с того, что Нуйома послал всех трех своих сыновей на военную подготовку в СССР. Что-то не помнится, чтобы он пел советские песни или часто говорил о марксизме, но важнее то, что после победы, после достижения независимости Намибией, он, уже как президент, всегда высоко отзывался о дружбе с Москвой и Гаваной. Не раз я мог и сам убедиться в этом, когда встречался с ним на его родине. А вот «англичан» в его «дворце», то есть в резиденции главы государства – «Стейт-хаусе» – я что-то ни разу не увидел.
Совсем другую оценку президенту СВАПО дал генерал Варенников: «…находясь на юге в оперативных границах Пятого военного округа, мы остановились в гостинице в Лубанго. В это же время там остановился и руководитель СВАПО Нуема [!]. Он узнал, что наша группа базируется в этом городе и… предложил мне встречу. И она состоялась….
«Полковник Борис», С. Нуйома, Л. Урнов, В. Шубин, Л. Максюта из советского посольства, «майор Александр». Лубанго, январь 1984 г.
Фото из архива автора
Все лицо в морщинах, и не столько от возраста, сколько, очевидно, от пережитых испытаний. Человек высокого интеллекта и культуры. Проблемы, о которых он говорил, подход к ним, оценки событий и взгляды на перспективу – все подтверждало это… Его манера держаться и говорить свидетельствовала о его достоинстве. Он охарактеризовал обстановку, весьма резко отозвался о мракобесии юаровской администрации и военщины, для которых решения ООН ничего не значат: они продолжают физически уничтожать СВАПО. Он выразил убеждение, что действия этих «презренных стервятников» (так он назвал администрацию ЮАР) ожидает крах, а народ Намибии, безусловно, добьется независимости. Поблагодарив за ту помощь, которую оказывает Советский Союз и Анголе, и СВАПО, он высказал ряд пожеланий, которые я обещал выполнить по возвращении в Москву и которые действительно были выполнены, но не мной, а генералом армии П. И. Ивашутиным – это по его линии»[985].
К 1980-м гг. основная часть кадров СВАПО сосредоточилась на ангольской территории, но некоторые структуры и ряд членов руководства оставались в Замбии, в том числе и вице-президент СВАПО Мишаке Муйонго. Он был вторым лицом в КАНУ – Африканском национальном союзе Каприви, который в 1966 г. объединился со СВАПО, и поскольку лидер КАНУ Брендан Симбвайе был к тому времени арестован властями ЮАР и бесследно исчез, Муйонго стал вице-президентом СВАПО.
