Тарасов, сам великий артист, умевший сыграть так, что все его действия принимались за чистую монету, приветствовал лукавство, ложный маневр и хитрость на спортивной площадке. Одна из его любимых историй — из довоенного футбола, когда он еще играл сам: за ЦДКА в 1940 году и за ККА в 1941-м. В 40-м армейский клуб проводил матч в Киеве с местным «Динамо». Григория Федотова «взял в оборот» центральный защитник киевлян Иосиф Лифшиц. Он не отходил от армейца ни на шаг. Играл против него на грани фола, а то и переступая эту грань. Во втором тайме, пытаясь перехватить адресованный Федотову мяч, Лифщиц сбивает московского футболиста с ног. Судья не реагирует. Федотов с трудом поднимается с газона, поднимает вылетевший после столкновения из-под его гетры щиток и… протягивает его Лифшицу, что-то при этом говоря. Киевский футболист недоуменно берет щиток, начинает оправдываться. «И в этот момент, — делал акцент в своем рассказе Тарасов, — мяч попадает к нашему инсайду Петру Щербатенко, а он длинной передачей посылает его на ход Федотову. Тот, убежав от продолжавшего что-то объяснять Лифшица, устремляется к мячу, выходит один на один с вратарем киевлян Издковским и забивает гол. А Лифшиц как стоял, так и остался стоять как вкопанный. С федотовским щитком в руках. Обнаружив это, он, вне себя от ярости, бросает его в сторону трибун, что-то бормочет и грозит рукой Григорию Ивановичу…»
Глава шестнадцатая АКАДЕМИЧЕСКИЙ ОТПУСК
По завершении сезона 1969/70 года Тарасов отправился в «академический отпуск». Необходимо было немного передохнуть, для того чтобы подготовить диссертацию и сдать кандидатский минимум. Никто не собирался ставить Тарасову оценки и принимать от него незавершенную работу, что называется, за «красивые глаза». Да и сам тренер, привыкший каждодневно пахать по 24 часа в сутки, не так был воспитан, чтобы выпрашивать для себя поблажки, организовывать через кого-то послабления и что-то получать без приложения усилий. К тому же на переходе Тарасова на работу, где меньше нервотрепки, в тот момент настаивали врачи. Остановились на годичном варианте под названием «академический отпуск».
Неправда, что Тарасов никак не обозначил вероятность своего возвращения в ЦСКА. Об «отпуске» он заранее договорился со всеми, кто имел тогда отношение к руководству армейского клуба вообще и хоккейного в частности. Тарасов согласовал все условия своего отсутствия в команде. Разумеется, возник кадровый вопрос: кто заменит Тарасова? Анатолий Владимирович назвал имя единственного кандидата, способного, на его взгляд, без замешательства и шараханий из стороны в сторону, продолжить присущую хоккейному ЦСКА планомерную, годами налаженную работу, — Борис Павлович Кулагин. С Кулагиным, своим бессменным помощником, с которым они проработали десять лет, Тарасов тоже обо всем договорился.
В опубликованной в начале сентября 1970 года заявке команды старшим тренером ЦСКА впервые за многие годы значился не Тарасов, а другой специалист. Заслуженный тренер СССР, Кулагин получил это звание — редчайший для советского спорта случай! — пребывая постоянно в роли ассистента.
В первых матчах с новым тренером ЦСКА выиграл у горьковского «Торпедо» (6:2) и «Крыльев Советов» (4:3). Результат приемлемый. Настораживало лишь одно: в обеих встречах армейцы проиграли третьи периоды. То же самое случилось и в первом полуфинальном матче Кубка европейских чемпионов с «Лександом» в Швеции. «Лександ» дважды был обыгран — 6:2 и 6:1, и Кулагин впервые в карьере вывел свою команду в финал еврокубкового турнира. В соперники армейцам достался «Спартак», и афиша решающих игр за чемпионский Кубок ожиданий не обманула.
В чемпионате СССР тем временем ЦСКА проиграл динамовцам (1:4), которые и возглавили таблицу. Тарасов, нет сомнений, получал самую полную информацию о том, что происходило в команде. И по должности — он занял пост главного тренера Вооруженных сил СССР по хоккею и обязан был контролировать работу всех армейских клубов. И — по зову сердца. «Не знаю, — вспоминал он, — можно ли вообще говорить о том, что я уходил из ЦСКА. Я часто видел ребят, не пропускал, если был здоров, их игры, тренировки, заглядывал изредка и в раздевалку. Хоккеисты обращались ко мне за советом, консультацией, и я помогал им как мог».
После седьмого тура, в котором ЦСКА с огромным трудом выиграл у ленинградского СКА (2:0), еженедельник «Футбол-хоккей» заметил, что «ЦСКА переживает сейчас трудный период — смену поколений, процесс этот всегда болезнен и сопряжен с потерями», воздал должное Кулагину за то, что «человек выдерживает напряжение борьбы, неся минимальные потери и одновременно закаляя свой резерв», и назвал стратегию армейского клуба «осторожной, дальновидной и гибкой».
Первый, слабенький пока, сигнал о том, что «академический отпуск», возможно, придется прервать досрочно, поступил Тарасову, надо полагать, в ходе стартового матча Кубка чемпионов. 8 октября, поведя в счете (2:0), ЦСКА проиграл (2:3), провалив третий период и ничего путного не сумев противопоставить спартаковскому командному движению, умному и целенаправленному. Второй же европейский матч со «Спартаком», состоявшийся 10 октября, заставил бить тревогу.
В объемном, на две с половиной полосы, отчете об этой встрече, написанном Владимиром Пахомовым и опубликованном в «Футболе-хоккее», автор ни словом не обмолвился о событии, поразившем всех, кто наблюдал за игрой, и в значительной степени повлиявшем на ход встречи и на последовавшие в скором времени кадровые перемены в хоккейном ЦСКА. Журналист заметил лишь, что в заключительном периоде «неукротимый дух, страсть к победе проявили хоккеисты ЦСКА. Давно уже мы не видели команду такой неудержимой, сметающей все препятствия, единой в порыве к победе».
Свидетелями же произошедшего стали посетившие в тот вечер Лужники болельщики и миллионы телезрителей.
ЦСКА поначалу выигрывал (2:0), потом принялся проигрывать, словно школьная команда, напоровшаяся на мастеров. Армейские форварды, а ими, на минуточку, были Михайлов — Петров — Харламов, Викулов — Фирсов — Полупанов, Блинов, Мишаков, Моисеев, выглядели уставшими, будто гири на себя нацепили. Защитники ЦСКА, сплошь мировые и олимпийские чемпионы (Рагулин, Ромишевский, Цыганков, Лутченко, Гусев, Кузькин), предстали перед публикой расслабленными донельзя, пропускающими атаки соперника раз за разом. И когда счет стал 5:3 в пользу «Спартака», за спинами армейских хоккеистов, сидевших на скамейке ЦСКА, возникла знакомая фигура. Тарасов, занимавший место в ложе «А», был не в силах наблюдать за процессом «избиения младенцев». Он всегда страстно подчеркивал, даже выпячивал роль тренера в управлении командой в экстремальных ситуациях. В Лужниках возникла именно такая ситуация, потребовавшая немедленного тренерского вмешательства. И это заставило его спуститься вниз сразу после того, как в начале третьего периода, на 44-й минуте, Старшинов забросил пятую шайбу.
