Джаннина доверительно сообщила капо диретторе, что она советовалась со своим падре Лучано - не богопротивно ли помогать по долгу службы в устройстве дел преступника? И падре Лучано ответил, что Джаннина лишь выполняет свой христианский долг.
Капо диретторе умело притворялся либералом. Он был польщен искренностью и доверием очаровательной синьорины и, когда аудиенция кончилась, даже вышел из-за стола и проводил посетительницу до двери. С тех пор Джаннина, отлично зная, что все письма перлюстрирует лично капо диретторе, передавала ему приветы, поздравления с наступающими праздниками и поэтому при отправлении посылок находилась в наиболее благоприятных условиях.
Благодаря служебному поручению "Эврики", Джаннине разрешено было отправлять Кертнеру посылки и пересылать деньги.
В приговоре указано, что конфискации подлежит все недвижимое имущество Кертнера, которого, кстати сказать, у него не было. А движимое имущество ему оставили. Какая-то одежда нужна человеку на случай, если он доживет до того дня, когда его придется, согласно приговору, выслать из пределов государства. Не отправлять же его до границы полуголым, тем более что освобождению он подлежит в зимний день - 12 декабря 1948 года.
Из вещей, какие значились в описи, Джаннина прежде всего продала фотоаппарат "кодак", подвесной мотор "цундап" для прогулочной лодки и перламутровый театральный бинокль. Эти деньги позволили отправить Кертнеру посылку еще до суда, в римскую тюрьму "Реджина чели", а кроме того, перевести на его счет в тюремной лавке 800 лир. Денег должно было хватить месяца на четыре.
Но в тюрьме Кертнер заболел, много денег ушло на дорогие лекарства и на вызов доктора по легочным болезням. В первом письмеце из Кастельфранко на имя Джаннины Кертнер попросил прислать рыбий жир - ему необходимо для курса лечения 3 - 4 литра. По его сведениям, в связи с ограничением импорта рыбий жир достать очень трудно...
В правом верхнем углу письмеца значился его тюремный номер 2722. А внизу стоял штамп, который напоминал, что
"запрещается отправлять заключенным продукты и всевозможные предметы, за исключением нижнего белья, носков и - на случай освобождения - верхней одежды".
Джаннина теперь знала весь почтовый порядок тюрьмы в Кастельфранко дель Эмилия. Продукты, кроме скоропортящихся, разрешается отправлять заключенному лишь на рождество и на пасху. Заключенный имеет право отправлять два письма в неделю, а получать почту - без всякого ограничения. Получать книги от родственников запрещено. Но издательство может высылать непосредственно в тюрьму новые книги, если дирекция эти книги разрешила.
Джаннину беспокоила посылка к пасхе. Она надеялась, что рыбий жир, который ей удалось достать и отправить, не будет рассматриваться капо диретторе как посылка и она сможет отправить к пасхе что-нибудь повкуснее.
Можно было обратиться к администрации тюрьмы с ходатайством разрешить посылку к одному из фашистских праздников - таких праздников в году пять. Но коммунисты, антифашисты, отказывались от посылок, например, к годовщине похода на Рим. Этьен также считал для себя подобные просьбы безнравственными.
27 марта Джаннина получила из тюрьмы второе письмо:
"...С каким удовольствием я выкурил бы сейчас хорошую сигарету!
Просьба сообщить, в каком издательстве можно приобрести книгу Крокко (сейчас он уже академик) об авиации. Книга эта, точного названия ее не знаю, вышла в двух томах в 1932 году.
Оказывается, вес посылки не регламентирован строго и устанавливается дирекцией в зависимости от того, как ведет себя заключенный, но не менее 4 кг. Для меня установили вес праздничной посылки в 4 кг. (Приписка, сделанная синим карандашом рукой Джордано: "до 5 кг".) Дирекция своевременно сообщит мне, когда можно будет отправить посылку". (Приписка тем же карандашом: "Посылка разрешена, отправляйте к пасхе").
К письму была сделана приписка тем же карандашом, той же директорской рукой:
"Благодарю синьору за любезное поздравление и поздравляю синьору взаимно".
Наконец-то Этьен получил долгожданную пасхальную посылку! Ящичек вскрыт, крышка с обратным адресом и фамилией отправителя куда-то девалась, но Этьен знает, кто отправитель. А посылка богатая! Коробки с печеньем, шоколад в плитках, яичный порошок, оливки в масле, орехи в меду, сигареты.
Однако почему содержимое посылки в таком ужасающем виде?
Надзиратель по кличке "Примо всегда прав" признался, что это он проверил содержимое посылки - в тюрьме такое правило.
- Посылка побывала в руках варвара! Ломать, крошить? Не имеете права!
- По закону я могу растереть все в порошок.
- Я такой посылки не возьму.
Видимо, "Примо всегда прав" опасался, что новый заключенный напишет на него жалобу, а потому сам поспешил подать рапорт. Он хорошо знал неписаный закон: прав тот, кто первым пожаловался.
Капо диретторе с неприязнью оглядел вновь прибывшего заключенного, погладил себя по лысому морщинистому черепу и попросил рассказать, как было дело.
Вновь прибывший с нотками сожаления в голосе сказал, что слышал о тюрьме Кастельфранко много хорошего и тем обиднее в первые же дни обмануться. Надзиратель добивается того, чтобы Кертнер изменил свое мнение об этой тюрьме к худшему.
- Какое он имел право ломать и крошить содержимое посылки? А может, у него грязные руки? Ну-ка, покажите свои руки! - Кертнер резко повернулся к надзирателю, который так растерялся, что простер руки. - Ну, вот видите... А я человек брезгливый. Вы искали в посылке крамолу, а я нашел в ней грязный мусор.
- Вы правы, - неожиданно поддержал капо диретторе и строго посмотрел на "Примо всегда прав". - Не руками полагается при проверке ломать печенье, шоколад, орехи, а резать ножом, дробить.
Надзиратель украдкой посмотрел на свои чистые руки и разозлился на нового заключенного еще сильнее. Так глупо и безвольно ему подчинился! Мстительный огонек уже горел в глазах с грязными белками. А на лице можно было прочесть: "Кажется, иностранец - важная птица. Но я обкорнаю ему крылышки".
- Я отказываюсь от такой посылки. Мой адвокат отправит ее министру юстиции, пусть полюбуется! - заявил Кертнер с напускным высокомерием. - А ваш рапорт насквозь лживый... Мне рассказывали в "Реджина чели" о надзирателе, который строчил доносы на всех подряд. А знаете чем это кончилось? - Кертнер оглянулся на надзирателя, адресуя вопрос ему. Кончилось расстройством его умственных способностей. Написал донос на самого себя! Вы этого не боитесь?
Кертнер резко повернулся и самовольно направился к выходу, где его ждал стражник. В тот момент он пожалел, что не видит, какое впечатление произвели его слова. Но Кертнер был уверен, что как только за ним закроется дверь, капо диретторе сделает выговор надзирателю...
