Кертнер с готовностью кивнул. К черту все условности, если они могут стать препятствием на пути к свободе!
Надзиратель уже встал со стула и выражал признаки нетерпения - пора расходиться. И тут Фаббрини громогласно, театральным тоном попросил синьора Кертнера чистосердечно признаться в своих преступлениях - и ради интересов Италии, и ради облегчения собственной участи.
Кертнер ответил молчанием...
После свидания Этьен не раз перебирал в памяти, фраза за фразой, весь разговор с Фаббрини. Он преисполнился к нему благодарности и неохотно вспоминал его оплошности и промахи на суде, его тогдашнее суетливое равнодушие.
В сегодняшнем рассказе адвоката все выглядело достоверно.
Пожалуй, кроме сущей мелочи: не может быть, чтобы он только сейчас вот, случайно, узнал, что его школьный товарищ - какая-то шишка в министерстве юстиции. Ведь они и на юридическом тогда должны были учиться вместе и все время пути их пересекаются. Но зачем так строго судить Фаббрини?
"Нехорошая у меня привычка - попусту придираться к человеку. И присочинил-то Фаббрини самую малую малость..."
А достаточно ли осторожны оба были сегодня на свидании? Не понял ли "третий лишний", о чем они условились? А как отнесется капо диретторе к прошению Фаббрини?
Едва Кертнер вернулся в камеру, его принялись расспрашивать о свидании.
- А кто за вами подглядывал и подслушивал? - спросил сосед по камере, Джованни Роведа.
- Не присматривался к нему, - ответил Этьен беззаботно, но тут же спохватился: он был невнимателен, позорно невнимателен к надзирателю.
Увлекся разговором с Фаббрини, которого не видел так давно, и мало следил за поведением "третьего лишнего". Лишь смутно помнил, что тот сидел тихо, опустив грузные плечи. И голоса его Этьен не запомнил.
- Значит, дежурил Скелет.
- Скелет?
- Это его кличка, - кивнул Роведа. - Толстяк с двойным подбородком, который все время потеет. Он?
- Он.
- Повезло вам. Скелет - самый безвредный.
Этьен расспросил соседей и узнал: на свидания выделяют одного из четырех тюремных младших офицеров. Кто же они такие и что из себя представляют?
Согласно собранным приметам, первый из четверых слегка припадает на левую ногу и страдает тиком - будто время от времени вам подмигивает. Ходит во время свидания без устали, как узник, которого выпустили на прогулку после большого перерыва. Он важничает, любит делать замечания и все время мельтешит перед глазами тех, кто сидит на скамьях друг против друга. Нахально встревает в интимные объяснения, гогочет, гримасничает. С удовольствием и вдохновением пишет доносы.
Второй тюремный офицер - низенький, из тех, кого неаполитанцы называют "пичирилло", а родом из Лигурии. Ну как же, лигурийца нетрудно распознать по его своеобразному произношению. Может, даже не отец его, а прапрадед перекликался с другими моряками, когда лодки были далеко одна от другой, или кричал против ветра, или доставал зычным голосом до верхушки мачты, до соседнего причала в порту. Умение говорить и превозмогая гул волн, когда рот набит ветром, и перекрывая крики торгашей в Генуе, - эта привычка вырабатывалась веками, и от нее не просто отделаться даже весьма сухопутным потомкам. Сын Лигурии, нашедший себе тихую пристань в тюрьме, по слухам, якшался когда-то с анархистами, считается вольнодумцем. К разговорам не прислушивается, но ревностно следит, чтобы его поднадзорные ничего не передавали друг другу. А вот уголовным за нарушение режима от него достается изрядно.
Третий надсмотрщик - седоусый, лысоватый, говорит низким басом, но рот открывает только в случае крайней необходимости. Тактичен, если свидание проходит в рамках правил. Очень самолюбив. Если к нему отнестись без должного уважения - злопамятен, мстителен.
А четвертого Этьен уже видел. Конечно, это он, согнув спину, мешковато сидел на стуле. Скелет сонлив, нелюбопытен, у него такой вид, словно он перетрудился и на этом свидании наконец-то может отдохнуть. На мелкие нарушения смотрит сквозь пальцы.
Интересно - кто окажется "третьим лишним" на следующем свидании с адвокатом?
56
Гри-Гри был сильно озабочен положением Этьена. Скоро тот останется совсем без денег. А политический узник, если он к тому же слаб здоровьем, обречен фашистским тюремным режимом на медленную голодную смерть.
Кто может помочь Кертнеру? Ведь судя по его австрийским документам, он холост, семьи у него нет.
Гри-Гри получил указание из Центра:
"Чаще помогайте Этьену материально, но так, чтобы это не вызвало подозрений насчет того, кто именно ему помогает.
С т а р и к".
От кого же, в таком случае, может исходить помощь? Только от Джаннины, тем более, что Тамара поддерживает с нею постоянную связь.
Джаннина враждебно относится к черным рубашкам и к самому дуче. Она помнит, кто погубил ее отца. Сыграла свою роль и грязная провокация ОВРА, которая стоила отчиму чести и жизни. А ее заботы о бывшем шефе Кертнере объясняются тем, что он стал жертвой Паскуале. Тот не выдержал испытаний судьбы, сделался предателем и принес Кертнеру столько страданий...
Кто бы мог подумать, что Джаннина окажется способной актрисой? Сама не знала за собой такого таланта.
В первый раз она отправилась в Кастельфранко на прием к капо диретторе Джордано принаряженная и попросила у него отеческого совета.
Дело в том, что нынешний шеф международного бюро патентов "Эврика" синьор Паганьоло отрекся от своего бывшего компаньона герра Кертнера, осужденного за шпионаж и сидящего в тюрьме, вверенной христианским заботам капо диретторе. Сама она после всего, что выяснилось на суде, также не может симпатизировать герру Кертнеру. Но шеф Паганьоло считает, что, поскольку личные вещи Кертнера остались в комнатах при конторе, следует озаботиться их реализацией и пересылкой Кертнеру денег. Еще кто-нибудь упрекнет Паганьоло, что он присвоил чужие вещи! До сих пор случаются расчеты по старым операциям, векселям, когда по закону требуется подпись Кертнера. И тот всегда идет навстречу фирме. А все средства Кертнера, как вложенные в дело, так и лежавшие на его личном счету в банке, конфискованы в пользу государства. Эта сумма была точно подсчитана в день ареста 12 декабря 1936 года.
Джаннина доверительно сообщила капо диретторе, что она советовалась со своим падре Лучано - не богопротивно ли помогать по долгу службы в устройстве дел преступника? И падре Лучано ответил, что Джаннина лишь выполняет свой христианский долг.
Капо диретторе умело притворялся либералом. Он был польщен искренностью и доверием очаровательной синьорины и, когда аудиенция кончилась, даже вышел из-за стола и проводил посетительницу до двери. С тех пор Джаннина, отлично зная, что все письма перлюстрирует лично капо диретторе, передавала ему приветы, поздравления с наступающими праздниками и поэтому при отправлении посылок находилась в наиболее благоприятных условиях.
