«дацун», он отправился на поиски писателя.
Рихард нашел его в ресторане «Ломайер». Тот сидел за столиком с тремя немцами, двумя инженерами и коммерсантом, и пил экспортное дортмундское пиво.
— Мне надо с вами поговорить, — требовательно сказал Зорге, не обращая внимания на присутствовавших.
Зиберт с готовностью поднялся.
— Если это так нужно, — вежливо заметил он и последовая за Рихардом.
Когда они, не говоря ни слова, подошли к помятому и запыленному «дацуну», Зиберт нерешительно спросил:
— Что за спешка?
— Вопрос, не терпящий отлагательства, — ответил Зорге и, открыв дверцу, предложил Зиберту сесть. Затем нажал на педаль газа и помчался.
Двигатель автомобильчика взвыл, зачихал и стал не переставая реветь как сирена. Они выехали из центра и миновали причалы торгового порта. Внезапно Зорге остановился, включил заднюю скорость и стал сдавать назад.
— Что это значит? — с беспокойством спросил Зиберт. — Что вам, собственно, от меня угодно?
— Как вам нравится это место? — спросил Зорге. — Довольно уединенное, не правда ли? Эта часть порта почти не используется. От того места, где мы находимся, до воды точно тридцать метров. Дамба, на которой мы сейчас стоим, резко обрывается вниз, а там — четыре метра до поверхности воды и еще двенадцать — до дна.
Двигатель, не выключенный Зорге, тихо урчал. Зиберт откинулся на сиденье, но ничего не сказал. На воде плясали блики, вдали слышался шум города. Поблизости никого не было видно.
Зорге обернулся к Зиберту, лицо его было совершенно спокойно, он ждал реакции писателя.
— Вы совершенно непредсказуемый человек, — сказал Зиберт.
Вдруг Зорге резко повернулся, нажал на сцепление, включил первую скорость и дал газу. Машина прыгнула и понеслась к воде. Зиберт приглушенно вскрикнул и нагнулся. Но Зорге тут же тормознул, и «дацун» остановился в сорока сантиметрах от края дамбы.
— Как вам это нравится? — спросил Зорге.
Не ожидая ответа, он опять включил заднюю скорость и возвратился на то место, где они только что стояли. Двигатель продолжая тихо работать.
— Полная непредсказуемость, — бессильно промолвил Зиберт и, достав из кармана платок, стал вытирать им лицо.
— Почему вы не попытались вылезти из машины? — спросил с издевкой Зорге. — Почему не позвали на помощь?
— А для чего? — ответил Зиберт вопросом на вопрос.
— Да это было бы и бессмысленно, — произнес Зорге, проведя несколько раз левой рукой по рулевому управлению.
Движение это не было механическим. Внимательно наблюдавший за ним Зиберт понял, что Зорге нервничая.
— Это место довольно уединенное, я здесь хорошо ориентируюсь. К тому же я покрепче вас физически, это вам хорошо известно. Я бегаю быстрее вас, бью сильнее да и плаваю лучше. А если мой «дацун» окажется вместе с вами и мною в воде, каждый скажет: «Парни опять слегка поддали, но этот Зорге может плавать даже сильно выпивши».
— Что с вами происходит? — задал вопрос Зиберт, и в голосе его прозвучала озабоченность.
— Пытаюсь сохранить свою шкуру, — грубо ответил Зорге. — Но вы мне еще нужны, может, и ненадолго, но в данный момент настоятельно.
— Я вам ничем не угрожаю.
— Вы предложили Митико деньги, Зиберт. Почему? Чего вы хотели достичь?
— Я просто хотел ей помочь. Она весьма порядочный человек. Было бы жаль, если она окажется в беде.
— Так вы — благотворитель, — произнес Зорге с иронией. — А для чего же вы следите за мной? Почему вы интересуетесь моей деятельностью, моим прошлым, моим настоящим?
— Зорге интересует меня всего-навсего как человек.
— А что вы обо мне знаете?
— О том, что происходит внутри вас, почти ничего. Лишь кое-что о вашей деятельности.
— Тогда вы знаете слишком много, — жестко отрубил Зорге.
Зиберт осторожно положил руку на его плечо.
— Так вы до сих пор не заметили, — промолвил он спокойно, — что я вас люблю?
— Не говорите мне это! — воскликнул Зорге. — Не пытайтесь успокоить меня пустой болтовней. Любовь?! Словечко-то это взято вами явно из книжного лексикона!
— Дорогой друг Зорге, — сказал Зиберт, — почему вы так озлоблены?
— Не пытайтесь меня разжалобить!
— Мне только жаль вас. Я нахожу общий язык со всеми теми, кого вы не понимаете. Вы считаете, что у вас нет друзей. Но вы даже себе не представляете, как тяжело вашим искренним друзьям. Бедная Митико любит вас. Посол относится к вам как к порядочному человеку и ветерану войны. Его жена Эльга для вас как мать. Я ломаю себе голову, как бы вам помочь. А что делаете вы, Рихард? Вы отталкиваете всех нас от себя.
Зорге ухватил рулевое колесо обеими руками:
— Если это действительно так, по-другому я все равно не могу!
— Коли вы уж не можете любить, зачем же тогда заставляете страдать других?
— Этого я не хочу!
— Ни один человек не имеет права растаптывать ногами любовь!
— А так даже лучше! — воскликнул Зорге. — Гораздо лучше, чем смотреть, как она постепенно отцветает и отмирает. Если вы действительно знаете обо мне все, Зиберт, то вы должны меня, по крайней мере, понять. Я должен оставаться один и пройти свой путь до конца без спутников. Достаточно и моего несчастья. Не следует в него ввергать других!
Зиберт не выдержал. Он обмяк, неподвижно уставившись на воду. «Этот человек, — подумал он, — испытывает страдание подобно дикому зверю. И ни один смертный не может ему помочь».
— Мне все равно, что ты делаешь, — сказал Зиберт, неожиданно перейдя на «ты». — Мне все равно, как ты кончишь, я не могу тебя ни оправдать, ни защитить. Но я буду всегда оставаться твоим другом и вести себя в любой ситуации как твой друг.
Руки Зорге
