Да, это был необычный доклад. Не выдержав официального тона, Иван Иосифович Морозов начал рассказывать подробности:
— Мне довелось в это время находиться на позиции одной из стрелявших батарей. Наводчики особенно тщательно подводили перекрестия панорам на точку наводки, а пузырьки уровней — на середину. На снарядах писали мелом: «По Гитлеру!», «По логову врага!»…
На этот раз адреса были не символические, а вполне реальные.
Вечером во всех батареях нашей армии была прочитана телеграмма Главного маршала артиллерии Н. Н. Воронова. Он поздравил наших артиллеристов с первыми залпами по Берлину.
Начальник политотдела Федор Яковлевич Лисицын вернулся из войск позже всех и тоже пришел поделиться с командармом своими впечатлениями. Он рассказывал, как велико у солдат и офицеров стремление первыми ворваться в Берлин.
На рассвете 21 апреля гвардейцы 52–й дивизии генерал–майора Н. Д. Козина и бойцы 171–й стрелковой дивизии полковника А. И. Негоды первыми пересекли берлинскую кольцевую автостраду и устремились в пригороды Большого Берлина. Эта радостная весть быстро разнеслась по частям армии. 3–я ударная переступила порог фашистской столицы!
Утром генерал Кузнецов решил ввести в сражение 7–й стрелковый корпус. Мы были так богаты, что до этого момента держали его в резерве.
Я подготовил телеграмму для генерала В. А. Чистова. Когда принес ее на подпись, Василий Иванович Кузнецов пошутил:
— Надо не опоздать, а то кончится война и в дивизиях этого корпуса некого будет представлять к наградам.
Над такой шуткой не грех было и посмеяться…
Поступил приказ маршала Жукова, изменявший основное направление нашей армии. Вместо продвижения на запад в обход Берлина с севера, как предусматривалось первоначальной директивой, 3–я ударная поворачивала на юго–запад, чтобы наступать к центру города. Этот приказ был принят нами с большой радостью.
Весь день войска армии вели боевые действия в пригородах Берлина. 79–й стрелковый корпус генерала Переверткина совместно с танкистами 2–й танковой армии занял крупные пригороды Каров, Линденберг и Шванебек. В бой снова ввели 150–ю стрелковую дивизию. К концу дня передовые части завязали уличные бои за Буххольц.
Успех сопутствовал и 12–му гвардейскому корпусу. Рано утром его 52–я дивизия ворвалась в Блумберг, расположенный у автострады. Продолжая наступление, корпус овладел пригородами Бланкенбург и Мальхов. К вечеру бои развернулись в районе Вейсензее.
7–й стрелковый корпус генерала Чистова, введенный в сражение на левом фланге армии, тоже вступил в соприкосновение с противником. К 18 часам он вышел на восточную окраину Хоэншенхаузена, закрыв тем самым разрыв, образовавшийся между 3–й и 5–й ударными армиями.
Все силы нашей армии развернули боевые действия непосредственно в пригородах вражеской столицы. Большой город встал перед нами не умозрительно, не на картах. Мы своими глазами увидели последнюю вражескую цитадель, ощетинившуюся стволами пушек и пулеметов. И эту крепость предстояло взять!
К дому, где мы разместились, подъехали две машины. Из головной машины быстро вышел генерал.
— Кто находится здесь? — спросил он меня.
— Командующий третьей ударной армией.
— Проведите к нему.
Мы вошли в комнату Василия Ивановича Кузнецова как раз в тот момент, когда С. Н. Переверткин докладывал ему по телефону о захвате очередного опорного пункта.
— Начальник штаба второй гвардейской танковой армии генерал Радзиевский! — представился приезжий. — Мы выдвигаемся в район северо–западнее Буххорста, позвольте ознакомиться с положением войск вашей армии и доложить по карте, где ведут бои наши корпуса. После преодоления претцельского леса дела у нас пошли веселее. Сейчас основные силы второй гвардейской направляются в обход Берлина с севера.
Выслушав Радзиевского, наш командарм попросил его сообщить командующему 2–й танковой армией генералу Богданову нашу новую задачу. Я тем временем нанес положение танкистов на свою карту.
Генерал Радзиевский, которого я увидел тогда впервые, располагал к себе приветливой улыбкой, подтянутостью и молодцеватостью. Много лет спустя мне довелось служить в подчинении у этого высокообразованного, талантливого военачальника, прекрасно знающего свое дело. Несмотря на высокую требовательность, Алексей Иванович Радзиевский всегда оставался душевным, обаятельным человеком.
1
По сведениям, имевшимся в нашем разведывательном отделе, население Берлина достигало 3 миллионов человек. Эвакуация жителей из города была запрещена еще в январе 1945 года. Тогда же все мужчины в возрасте от 16 до 60 лет были зачислены в отряды фольксштурма, которые получили задачу защищать столицу вместе с фашистскими войсками, сосредоточенными для обороны берлинского направления. Всего было сформировано около 200 батальонов фольксштурма, в которых насчитывалось до 200 тысяч человек.
По готовности и боеспособности фольксштурм подразделялся на четыре категории. Первую составляли лица, освобожденные от работы и размещенные в казармах. Вторую — те, кто не освобождался от работы. К третьей категории относились члены организации гитлеровской молодежи — «Гитлерюгенд». Четвертая—объединяла лиц с физическими недостатками. Наиболее боеспособными были, естественно, отряды первой категории. В состав фольксштурма входили и полицейские, которых в Берлине насчитывалось более 30 тысяч. Часть их свели в особые отряды. Оснащались батальоны фольксштурма различным пехотным оружием, вплоть до трофейных винтовок и автоматов.
Немецкая столица была превращена в мощный укрепленный район. Возглавлял оборону специальный штаб во главе с генерал–лейтенантом Рейманом, которого затем сменил генерал артиллерии Вейдлинг. Вокруг Берлина фашисты возвели три оборонительных обвода — внешний, внутренний и городской. Первый обвод находился на удалении 25–40 километров от центра города. К тому времени, о котором идет речь, на отдельных направлениях он быя..уже прорван советскими войсками.
Внутренний обвод, созданный по окраинам берлинских пригородов, состоял из нескольких траншей. Глубина его достигала шести километров. Гитлеровское командование рассматривало его как главную полосу берлинского укрепленного района. Здесь немцы рассчитывали ввести в бой основные силы берлинского гарнизона и любой ценой удержать этот рубеж. В приказе по обороне Берлина указывалось, что при прорыве внутреннего обвода советскими танками и пехотой солдаты обязаны продолжать борьбу до восстановления утраченного положения.
