пригласила в Ниццу княгиня Юрьевская — «для подачи помощи их светлости», но он отказался, сославшись на собственную болезнь. Однако стойкости Белоголового хватило ненадолго. «У Юрьевской был, — писал он Лаврову 28 января, — и ничего красивого в ней не нашел, лицо кривое, глаза невыразительные и косят, это правда — что взяла телом, и в этом отношении смахивает на любую экономку у замоскворецкого купца-вдовца; в обращении со мной, по крайней мере, не было ничего величественного, и я успел отстоять свою независимость и отказался вторично приехать к ней, предложив ей, в случае надобности во мне, приехать в Ментону, на что она и согласилась».
В апреле Белоголовые сообщили, что вскоре они появятся в Париже и будут Петра Лавровича тискать в объятиях. 14 мая они действительно прибыли. Совместные прогулки по Парижу и его окрестностям, увлекательные беседы, дружеские обеды… В начале июня Белоголовые были уже в Петербурге, а в конце месяца — в Висбадене. Оттуда Белоголовый писал Лаврову 11 июля: «Известия из России самые паскудные: недовольство царем в кругах, доселе ему враждебных, начинает изглаживаться, большинство начинают его находить даже очень не глупым и перебираться постепенно в действующий лагерь».
Еще в Лондоне Петр Лаврович получил тревожное письмо от Тургенева, сообщавшего о своей тяжелой болезни. Возвратившись в Париж, Лавров узнал, что Ивана Сергеевича перевозят в Бужеваль. Несколько раз навещал его там Лавров. В конце лета 1882 года Тургенев прочел гостю стихотворения в прозе: «Разговор», «Чернорабочий и белоручка», «Порог». 18 ноября писатель возвратился в Париж. Ивану Сергеевичу становилось хуже. Он уже не мог сам писать. 24 марта 1883 года он продиктовал своей дочери Полине Брюэр несколько строк Лаврову: «Радуюсь благополучному возвращению Л[опатина] и надеюсь скоро с ним свидеться, но мне еще так плохо, что ранее 5 или 6 дней это невозможно. Тогда я дам Вам немедленно знать».
Тяжелой была последняя встреча Лопатина с Тургеневым. В Бужевале встретила Германа Александровича Полина Виардо. Встретила далеко не любезно и не хотела пускать, ссылаясь на тяжелое состояние больного. Потом пустила. Время для встречи действительно оказалось неподходящим. Иван Сергеевич корчился от боли. Ему только что впрыснули морфий, и он должен был заснуть. Увидев Лопатина, обрадовался: «Я не могу говорить сейчас, но мне необходимо увидеть Вас еще раз и переговорить с Вами». Переговорить не пришлось. 3 сентября 1883 года Тургенев скончался.
Отпевание происходило в маленькой русской церкви на улице Дарю. К 10 часам утра начали собираться. К одиннадцати появилось русское посольство. Князь Н. А. Орлов во фраке, весь в орденах. Траурная тишина… И тут вошла депутация эмигрантов, среди них — Лавров. Возложили на катафалк огромный венок с надписью на русском и французском: «Ивану Тургеневу русские эмигранты в Париже».
На другой день в газете «Justice» было опубликовано письмо Лаврова. В нем сообщалось, что Тургенев по собственной инициативе оказывал материальную помощь изданию «Вперед!» — в течение трех лет ежегодно вносил по 500 франков. Письмо произвело сенсацию. Катков в «Московских ведомостях» целиком перепечатал его. Затем оно появилось чуть ли не во всех петербургских газетах и вызвало шумную полемику вокруг имени писателя: как мог либерал Тургенев помогать революционерам?!
«И. С. Тургенев и развитие русского общества». Так назвал Лавров свою статью, помещенную в «Вестнике «Народной воли». В ней он раскрыл историю своих взаимоотношений с Тургеневым, дал разбор его творчества, охарактеризовал роль писателя в общественном движении: «Как его чисто художественные типы, так и его покрытый бесчисленными венками гроб были ступенями, по которым неудержимо и неотразимо шла к своей цели русская революция».
Первый номер «Вестника «Народной воли» вышел в ноябре 1883 года. Он открывался программным заявлением: «Рабочий класс (городской и сельский) должен постепенно сплачиваться и организовываться в общественную силу, соединенную общими интересами и стремлениями к общим целям; эта сила, в процессе сплочения, должна постепенно подрывать существующий экономический и политический порядок, скрепляя вследствие самой борьбы свою организацию и вырастая в могуществе, пока ей удастся окончательно низвергнуть существующий порядок».
В 1884 году вышло два номера журнала. В них — уже упомянутая статья «И. С. Тургенев и развитие русского общества» и большая работа Лаврова «Социальная революция и задачи нравственности». Кроме того, Лавров публикует обозрение «За пределами России»; о развитии социалистических идей в Западной Европе, о рабочих организациях Англии, Германии, Франции, Соединенных Штатов.
…Из дневника Льва Тихомирова, 17 декабря 1884 года: «Сегодня ночью умерла Никитина… в 7 дней все копчено. Новый удар для пас. Все рушится кругом. Лавров ужасно убит. После Лопатина это, кажется, самый близкий ему человек. Завтра похороны».
А вышло-то вот что. Варвара Николаевна попала под проливной дождь. Много ли нужно для слабого организма. Никитина получила воспаление легких, но не сдавалась: «Это все пустяки; небольшая простуда, через несколько дней я встану». Бессонные ночи проводил Петр Лаврович у изголовья умиравшей. Уходил близкий, преданный друг…
Похороны на Монпарнасском кладбище. У «могилы Никитиной — русские и поляки, французы и немцы, испанцы и голландцы. Клемансо, видный политический деятель Камиль Пельтан, Поль Лафарг, Шарль Лонге, Бенуа Малой… В группе ближайших друзей покойной — крупная фигура Лаврова. Могучая голова, покрытая длинными серебристыми волосами. Лицо потемнело от горя, страдальческие усталые глаза. Все ждут его слов:
«Дамы и господа!
Всякому иностранцу, решившему выступить публично на французском языке… приходится просить извинения, но я на этот раз этого не делаю, ибо выполняю свой долг, и собравшиеся здесь вокруг тела, той, которую я позволяю себе назвать своим другом, пришли не для того, чтобы придираться к выражениям. Я благодарю всех присутствующих здесь французов от имени партии русских социалистов-революционеров за то, что они пришли проститься с нашим товарищем г-жой Варварой Никитиной, урожденной Жаидр… Она скончалась, но она жива в мыслях ее друзей, из памяти знавших ее не изгладятся ее деятельность, преданность, верность долгу… Ее жизнь была вся отдана борьбе, и нам остается только склонить голову пред тенью той, которая до самого конца умела бороться за доброе дело».
В Лондоне о смерти Никитиной узнала Элеонора Маркс. 20 января 1885 года она написала Лаврову: «Я понимаю, как Вам не хватает этого друга и какую потерю это составляет для нашей партии, которая не так уж богата талантливыми людьми».
Готовился к выпуску «Календарь «Народной воли». Его редактор Лев Тихомиров 3 декабря 1883 года обратился с письмом к Петру Лавровичу: просил у него для публикации автобиографию. Лавров отказался — он не хотел популяризировать собственную личность. Вместо этого он послал в «Календарь» большую статью «Взгляд на прошедшее и настоящее
