ВКП (б). Краткий курс», прозвучал идеологически воинственный доклад Панкратовой (впрочем, другой сделать было невозможно) об исторической науке. Докладчица коснулась и ситуации с книгой Веселовского. «В рядах советских историков за последнее время проявилась опасная терпимость к принципиальным ошибкам и явным рецидивам буржуазной идеологии» [1348], – говорила она. Ее возмутило то, что книга Веселовского, написанная с буржуазных позиций, не подверглась разгромной критики со стороны его коллег. Панкратова вновь подчеркнула немарксистский и несоветский подход исследователя: «Занимаясь десятки лет историей феодализма, он ни в этой книге, ни в работе о происхождении вотчинного режима, совершенно не пользовался широко известными работами классиков марксизма-ленинизма» [1349].
Центральное значение в рамках борьбы с объективизмом и космополитизмом приобрело совещание в Институте истории, прошедшее с 15 по 18 октября 1948 г. Заседание, очевидно, было приурочено к юбилею «Истории ВКП(б). Краткий курс». Тем самым символически противопоставлялось марксистко-ленинское учение (в сталинской интерпретации) и буржуазный объективизм. Одним из основных объектов критики стала книга Веселовского, которую все выступающие оценивали как «немарксистскую»; то же обвинение прозвучало и в адрес статьи Яковлева.
15 октября выступление, задававшее общий тон совещания, сделал Б.Д. Греков. Подробно он остановился на книге Веселовского, указав на то, что книга «расходится с основными выводами советской исторической науки, опирающейся на марксистскую методологию» [1350]. Следом выступал Бахрушин: «Книга… не только не является марксистской книгой, но является в значительной степени проводницей взглядов, которые несовместимы с марксистским миропониманием и с марксистской научной концепцией. В сущности говоря, С.Б. Веселовский сейчас является очень ярким представителем старой юридической школы, школы Соловьева» [1351]. Следующее заявление Бахрушина является показательным в плане его понимания того, как должен работать советский историк: «…Указание на то, что вопрос о возникновении частной собственности есть в значительной степени дискуссионный вопрос, сразу неправильно ставит этот вопрос, поскольку мы имеем совершенно отчетливое указание классиков марксизма, в частности Энгельса, по этому вопросу, вопрос это не дискуссионный, он уже разрешен классиками марксизма» [1352]. Здесь отчетливо проявилось то, что Бахрушин принял (хотя бы внешне) требования, предъявляемые властью к работе советского историка, когда во главу угла ставилось следование указаниям классиков марксизма-ленинизма. Подробно на работе Веселовского остановился Л.В. Черепнин. Он был редактором книги и автором предисловия, поэтому частично претензии, прозвучавшие в адрес Веселовского, касались и его. «Две ссылки на труды классиков марксизма даже нельзя рассматривать как прикрытие, – восклицал докладчик, – потому что совершенно ясно видно, что эти ссылки принадлежат не самому Степану Борисовичу, а очень неудачно вставлены кем-то из редакторов» [1353]. Заметим, что, вероятнее всего, эти цитаты вставил сам Черепнин.
На заседании 16 октября А.М. Панкратова вновь вспомнила о Веселовском и его книге. Ее критика возобновилась в новом ключе, опираясь на мысль, что появление книги является признаком неблагополучия в работе с кадрами. «Как мы сможем идеологически воспитывать кадры советской молодежи, если мы будем без всякого ограничения выпускать книги, порочные в своей теоретической основе, подобно книге С.Б. Веселовского… Говорят, что книга Веселовского – явление единичное и случайное. Но где гарантия, что при нашей склонности к примиренчеству это единичное не превратится в множественное, а случайное не станет обычным?» [1354] – спрашивала А.М. Панкратова.
Статья Яковлева, как, впрочем, и вся его остальная деятельность, была подвергнута критике В.И. Шунковым на заседании ученого совета Института истории 18 октября. Докладчик в негативном ключе отметил, что Яковлев показал непреходящее значение трудов Ключевского, в том числе и для советской исторической науки: «…Создается впечатление, что современная историческая наука возникла как простой преемник развития предыдущих прогрессивных учений. Разве здесь не воскуряется фимиам буржуазной науке?» [1355]. Итоговая резолюция требовала усиления бдительности на «историческом фронте». После случившегося обычно сдержанный Б.Б. Кафенгауз записал в своем дневнике: «Об этих заседаниях осталось тягостное настроение» [1356].
Ход заседания осветили в журнале «Вопросы истории». В заключении было написано: «Случайны ли все эти ошибки?… Работа Веселовского вышла с порочным предисловием, за которое несет ответственность весь сектор истории СССР до XIX в. Корень этих ошибок в забвении принципа партийности в науке, в сползании на позиции буржуазного объективизма» [1357].
Вскоре появились печатные рецензии на работы Веселовского и Яковлева. Обстоятельный отзыв на монографию «Феодальное землевладение в Северо-Восточной Руси» под говорящим названием «С позиций буржуазной историографии» написал И.И. Смирнов. Рецензент признал большую фактическую базу исследования [1358], но теоретико-методологические основы работы были классифицированы как буржуазные. «На всем протяжении почти 500 страниц своей книги С.Б. Веселовский не цитирует ни одной работы советских историков, не ссылается ни на одно исследование, принадлежащее представителям советской историографии» [1359], – возмутился Смирнов. Он объявил Веселовского последователем «реакционной западноевропейской историографии». Автор отзыва воинственно заявлял, что марксистская теория навсегда похоронила старые концепции. Неприемлемой Смирнову показалась мысль Веселовского о происхождении частной собственности, которую тот выводил из колонизационных процессов, а не из разложения общины, как о том писали классики марксизма [1360]. Вывод рецензента был, конечно же, однозначен: это порочная и несоветская книга.
Еще одна рецензия, написанная В.Г. Солнцевой, появилась в журнале «Советское государство и право». В целом автор солидизировалась с выводами И.И. Смирнова. Она также подчеркивала отсутствие марксистского подхода в исследовании. Делая упор на неправильной, в советском понимании, теории Веселовского о родоплеменном происхождении государства, автор противопоставляет ее марксистской [1361] (заметим, что вопрос о происхождении государства как таковой Веселовским не ставился).
Анализ статей позволяет сделать вывод, что критика не касалась основных положений исследования, поскольку у рецензентов не было достаточной профессиональной подготовки для этого. Упор делался на идеологическую и теоретическую составляющие.
Иная оценка была дана позднее. Л.В. Данилова указывала на «Феодальное землевладение…» как на крупную и важную для развития историографии работу [1362]. Русско-американский историк Г.В. Вернадский, называя Веселовского наиболее крупным знатоком в области истории землевладения и налогообложения истории России XVI–XVII вв., признавал выдающееся значение книги [1363]. В своих воспоминаниях А.А. Зимин писал, что «глубина исследования в книге просто непостижимая» [1364]. Очевидно, что до сих пор исследование Веселовского не получило должного осмысления в отечественной историографии. Возможно, что это дело будущего.
В печати критиковали и Яковлева. В журнале «Вопросы истории» в самом начале борьбы с «космополитами» и «буржуазными объективистами» появилась редакционная статья, в которой утверждалось, что «Яковлев опубликовал статью о Ключевском, наполненную безудержным восхвалением этого историка». Особенно авторов заметки возмутило то, что Яковлев изобразил Ключевского как предшественника всей современной ему историографии, тем самым связав советскую и дореволюционную историческую науку [1365].
Разгромная статья была напечатана тогда еще начинающим историком В.Т. Пашуто [1366].
