— Да, нет с нами Джона Брауна и Линкольна! — воскликнул он. — Но я жив. Я-то здесь! — Он стукнул кулаком по столу. — Клянусь богом, мы еще поборемся!
Он резким движением раздвинул на столе бумаги, начинавшие уже покрываться пылью, и, схватив перо, написал на чистом листе бумаги:
«Гражданские свободы американского народа зависят от права участвовать в выборах, от права заседать в суде присяжных и от права носить оружие. Освобожденные негры должны получить избирательное право, иначе им не сохранить свою свободу!»
Слова Дугласа разнеслись по всей стране. Кое-каким людям, и без того усталым, измученным войной, они внушили ужас. Требование избирательного права было таким скачком по сравнению с тем, чего добивались до сих пор друзья цветной расы, что некоторые сочли его наглом и совершенно неприемлемым. Борцы против рабства были далеко не единодушны в признаний правильности тактики Дугласа. Зато Уэнделл Филиппс узрел в ней не только справедливость, но также мудрость и необходимость.
— Я не покину негров до тех пор, пока с божьей помощью не добьюсь для них полного равноправия, полного гражданского равноправия! — громогласно заявлял он со своей церковной кафедры.
Против равноправия негров выдвигалось два принципиальных возражения. Первое диктовалось боязнью конфликта между освобожденными неграми и классом бывших рабовладельцев, да и вообще белыми обитателями Юга; второе зиждилось на том, что их считали недостойными: разве сумеют, мол, такие невежественные раболепные деградированные существа решать судьбы нации через посредство великой силы избирательного бюллетеня?!
— Мы же их освободили! Разве этого недостаточно, господи боже! Пусть теперь идут работать и докажут, чего они стоят! — так высказывался Север, горя нетерпением вернуться к «обычной деловой жизни».
Но Америка не успокаивалась. Теперь уже нельзя было зачеркнуть слова, однажды ею услышанные: «…отныне и навеки свободны».
Послевоенная бездомность приняла огромные размеры: мужья разыскивали жен, а те сидели на голой земле, не зная, за что взяться, с одной надеждой, что их кормильцы вернутся. Матери, никогда не бывшие за пределами плантации, пустились в путь по стране в поисках своих детей, а дети, как грязные испуганные коричневые звереныши, бродили бесцельно целыми стаями. Болезни и смерть царили среди негров. Бюро по делам освобожденных негров при всех своих добрых намерениях плавало в пустом пространстве, оказывая тут и там незначительную помощь; но негру нужно было не это, негру нужно было место, где обосноваться, — крохотный клочок великой земли и орудие труда.
В сентябре 1865 года один приятель Дугласа, живущий в Южной Каролине, прислал ему вырезку из «Колумбия дейли феникс», газеты, которую никак нельзя было назвать пронегритянской.
Прочтя ее, Дуглас разом повеселел. Вот верный и достойный отпор временному губернатору Перри, идущий из недр его же штата! «Многолюдный митинг освобожденных рабов, состоявшийся на острове св. Елены 4-го сего месяца…» принял резолюцию, заключенную в пяти четких, хорошо написанных пунктах. Дуглас перепечатал это сообщение полностью в своей газете, указав источник. Люди читали его, едва веря своим глазам: ишь ты, каковы эти «невежественные, раболепные негры» с южных болот!
«1. Постановили: Что мы, цветные жители острова св. Елены, обращаемся с почтительнейшей просьбой к учредительному собранию, которое соберется в Колумбии 13-го сего месяца, об изменении текста существующей конституции штата Южная Каролина с таким расчетом, чтобы было обеспечено избирательное право каждому мужчине, достигшему возраста 21 год, без каких-либо иных ограничений, кроме тех, какие предъявляются белым гражданам Соединенных Штатов.
2. Постановили: Что согласно Декларации независимости мы считаем, что это есть право, в котором нам по справедливости не должны отказать, и мы надеемся, что учредительное собрание проявит справедливость и признает его.
3. Постановили: Что мы никогда не откажемся от усилий добиться всеми возможными справедливыми и легальными мерами полного признания наших прав как граждан Соединенных Штатов и данного штата.
4. Постановили: Что, сумев к настоящему времени доказать свою преданность государству, а также свою готовность защищать его конституцию и законы, мы надеемся, что делегаты съезда поймут справедливость привлечения нас к участию в выборах наших правителей.
5. Постановили: Что мы считаем, что мир и благоденствие в нашем штате зависят от защиты интересов цветного населения, чего возможно добиться только путем исполнения тех желаний, которые выражены в вышеприведенных пунктах резолюции».
Учредительное собрание закончило свою работу. Но тщетно искал Дуглас в газетах какого-нибудь упоминания об этой резолюции или вообще чего-либо касающегося «новых граждан» Южной Каролины. В октябре он получил письмо от негритянского священника Френсиса Кардозы, с которым был немного знаком. Кардоза писал: «Хочу поблагодарить вас за опубликование петиции наших собратьев с острова св. Елены. Ваше участие вселило бодрость в наши сердца. Как вам известно, результатов пока еще нет, как не принес их еще и другой, более пространный документ, составленный и поданный от имени 103 негров в Чарльстоне. У меня имеется экземпляр этой Чарльстонской петиции. Если вам случится быть в ближайшее время в Вашингтоне, я охотно приеду туда и вручу ее вам. Этих негров не следует ни жалеть, ни презирать. Они понимают, что все это только начало. Получив право голоса, они станут полезными, инициативными, деятельными гражданами своего штата. Если же этого права им не дать, то рано или поздно начнется война».
Дуглас немедленно связался с некоторыми влиятельными лицами.
— Я предлагаю, чтобы специальная комиссия отправилась в Вашингтон и поставила вопрос об избирательном праве освобожденных негров перед президентом Джонсоном. — Тень сомнения мелькнула на лице Дугласа. — Возможно, я ошибаюсь в этом человеке, — добавил он, — перед ним стоит гигантская задача. Наш долг — содействовать ему чем только возможно.
Было созвано совещание, на котором избрали делегацию от негров Иллинойса, Висконсина, Алабамы, Миссисипи, Флориды, Южной Каролины, Северной Каролины, Виргинии, Мэриленда, Пенсильвании, Нью-Йорка, штатов Новой Англии и округа Колумбии. Джорджу Донингу из Род-Айленда и Фредерику Дугласу было поручено выступить. В Белый дом направили письмо от имени делегации, прося президента назначить аудиенцию.
Ответ пришел только через несколько недель. Президент согласился принять делегацию 7 февраля. Дуглас сообщил Кардозе, когда он будет в Вашингтоне, и назначил встречу в доме «дорогого друга миссис Эмилии Кемп».
