Новейшие приборы фирмы «Цейсс», основанные на использовании интерференции света, могут обеспечить и большую точность, но, как сказал начальник лаборатории, точность выше одной десятой микрона им не требовалась.
Бросалась в глаза настоящая увлеченность своим делом, прямо-таки влюбленность в мир великих точностей, которые проявлялись в каждом слове и жесте начальника лаборатории.
Общее впечатление от лаборатории у меня было примерно такое же, как от нашей Палаты мер и весов в Ленинграде. А ведь это была только заводская лаборатория! Служба точности и единства мер в Чехословакии поставлена хорошо.
После Поварско-Быстрицы мы посетили завод «Меопта». Здесь нас поразило искусство рабочих и инженеров обращаться с необычайно малыми деталями. То, что я видел на московских часовых заводах, всегда удивляло меня: как это человек может выточить или отфрезеровать такие микроскопические детали? Но по сравнению с деталями, увиденными на заводе «Меопта», детали самых миниатюрных дамских часов кажутся грубыми.
Нам показали токарный станок изобретателя Тико Алоиза, на котором вытачиваются оси диаметром 3-5 микрон! (Вспомните, что толщина человеческого волоса — 80 микрон.) Когда переводчица перевела нам эти данные, мы подумали, что ослышались. Но я своим глазом видел, как на станке вытачивалась ось с уступами, а наименьший диаметр составлял 5 микрон. Длина этой части оси была 2-3 мм. Я видел, как резец брал стружку, как она то сыпалась, то завивалась. Конечно, все это можно наблюдать только через микроскоп с стократным увеличением, установленный на станке и являющийся его неотъемлемой частью.
Схема установки магнитного центра на станке Тико-Алоиза
Как же возможно изготовлять на токарном станке столь малые детали? Почему не ломается и не разрушается эта сказочная ось, которую невозможно увидеть в обычную лупу? Все дело в магнитном центре: острие магнитного центра растягивает заготовку, а не сжимает ее, как обычные центры на токарных станках, они не дают ей прогнуться. В Чехословакии магниты довольно широко используются при работе на токарных и шлифовальных станках.
В городе Брно нас пригласили на завод имени национального героя Чехословакия Яна Швермы. Этот большой завод делал все, начиная от портативной пишущей машинки и кончая огромными сельскохозяйственными комбайнами и учебными самолетами. И здесь мы увидели, как широко используются магниты. Мы привыкли, что магнит применяется только на плоскошлифовальных станках для удержания детали на столе. А здесь на обычных круглошлифовальных станках с помощью магнитных люнетов обрабатывались длинные тонкие детали, заднего центра на станках не было.
Магнитный люнет Карела Кизлинка (завод имени Яна Швермы, г. Брно) для чистового шлифования длинных и тонких деталей
Завод имени Яна Швермы — довольно интересное предприятие, и о нем хочется рассказать несколько подробнее. Цель посещения этого завода заключалась в основном в том, чтобы встретиться с двумя знаменитыми рабочими-новаторами Чехословакии — слесарем-лекальщиком Франтишеком Гамром и шлифовщиком Карелом Кизлинком. Обоим им присвоено высшее звание республики — Герой Труда. Мы много о них слышали, видели их творения на Чехословацкой промышленной выставке в Москве, и понятно, что нам хотелось познакомиться с этими замечательными рабочими.
Прибыли на завод, когда там работа только что закончилась и рабочие расходились по домам. Гамра и Кизлинка захватили уже в проходной. Узнав, что мы приехали специально повидаться с ними, они тотчас вернулись в свой инструментальный цех, снова надели рабочие халаты и три.часа показывали и объясняли свои устройства и приспособления.
О творчестве Франтишека Гамра лучше всего сказать его же словами: «Я 35 лет работаю слесарем-лекальщиком, но еще ни одного шаблона, штампа, пуансона или пресс-формы не сделал вручную. У меня все делают машины». Это тем более удивительно, что ведь сама профессия слесаря-лекальщика в традиционном понимании представляет собой искусство именно ручной работы.
Заметив, что мы не совсем ему верим, Гамр повел нас вдоль длинного ряда небольших профильно-шлифовальных станков (их было штук 50).
— Здесь работают мои слесари-лекальщики, а я у них бригадиром. А вот на этом станке работаю я сам.
Около каждого станка стоял большой стеллаж с открытыми ячейками. В каждой ячейке лежало, поблескивая доведенными поверхностями, какое-нибудь сложное приспособление или устройство, у каждого станка их было не меньше 40.
— Нет такой инструментальной работы, для которой не нашлось бы здесь удобного приспособления, — сказал Гамр. — Конечно, приходится все время, как говорится, «ворочать мозгами», но зато у нас на слесарно-лекальном участке нет ни одних тисков. Надо только выбрать нужное устройство, тщательно установить его, и станок сам сделает все, что нужно, причем гораздо быстрее и точнее, чем это сделал бы вручную самый искусный слесарь-лекальщик. Невольно подумалось: сколько же творческой выдумки, рабочей смекалки и мастерства вложено в эти сотни устройств и приспособлений! Зато они полностью освободили от ручного труда рабочих высшей квалификации- слесарей — лекальщиков. Вот где действительно стерлись грани между физическим и умственным трудом. Ведь, по сути дела, на этих станках работают настоящие инженеры, оставшиеся в то же время рабочими, искусными мастерами своей профессии.
Высокий, худощавый, в черной шапочке на седеющей голове, Франтишек Гамр больше походил на ученого, чем на рабочего. Но как только он начинал говорить и показывать свои инструменты в работе, сразу становилось ясно — это наш брат рабочий.
Карел Кизлинк — полная противоположность своему партнеру: небольшого роста, толстый, с добродушным открытым круглым лицом. Он, как мячик, перекатывался от одного шлифовального станка к другому, показывая свои знаменитые магнитные люнеты. Говорил он так быстро, что переводчица еле успевала за ним.
Так же как и Гамр, он — бригадир. Под его наблюдением 40 резьбошлифовальных и круглошлифовальных станков. С помощью магнитных люнетов Кизлинк за три месяца оснастил все заводы Чехословакии мерительными резьбовыми проволочками. Мне, как специалисту, имевшему дело с этими проволочками, было очень интересно ознакомиться со способом их изготовления.
У нас только один завод «Калибр» выпускает эти измерительные проволочки. Производство их сложно, так как при диаметре ходовых размеров от 0,11 мм до 0,866 мм допуск составляет всего 0,2 микрона. Производство их заводу «Калибр» далось в свое время нелегко, правда, сейчас это дело отлично освоено, и наши проволочки экспортируются во многие страны. Наши изобретатели и Карел Кизлинк одинаково хорошо решили одну и ту же проблему, но совершенно разными методами.
