– Почему завтрашнее собрание акционеров вы считаете столь важным для РАО ЕЭС?
– Собрание является для нас этапным, это запуск финальной стадии реформы. Для себя мы делим реформу на две части: создание рынка и структурные преобразования. Структурные преобразования начались с принятием законов об электроэнергетике, потом было формирование ОАО «Системный оператор – ЦДУ» и ОАО «Федеральная сетевая компания», разделение 52 энергосистем, создание генкомпаний, слияние сетей, и вот теперь первая реорганизация РАО ЕЭС с выделением двух генкомпаний. На старте почти никто не понимал, что эта реформа может дать. Риски были колоссальные, интересы нарушались самые разные. Но сегодня всем нормальным людям, в том числе и оппонентам, понятно, зачем все это делалось.
– И зачем же?
– Уже первое IPO ОГК-5 объемом в $459 млн доказывает, ради чего все это нужно. Мы за один день получили частных инвестиций больше, чем бюджетных средств в электроэнергетику за предыдущие 15 лет. Переход в стадию IPO уже не был таким тяжелым. Хотя были довольно серьезные люди, которые говорили: это нереально, такое решение получить невозможно, потому что это снижение госдоли. Как же так, вся страна идет в одну сторону, в сторону госкапитализма, а ты хочешь в противоположную сторону, против всей линии?
– Почему вы не прислушались к ним и настояли именно на таком ходе реформы?
– По двум причинам. Я глубоко убежден в правильности идеологии реформы, и я понимал, что эти решения можно получить. Все базовые решения были приняты весной и летом 2006 года.
– То есть на последних этапах, в 2006 году, получать решения было проще?
– Это было крайне непросто, но все же проще, чем на старте. Собственно говоря, в 2006 году перед нами стояли две масштабные задачи, в решении которых очень весомая политическая составляющая – частная генерация и рынок. И то и другое решено.
– Вы сейчас видите что-то, что могли бы сделать, но не сделали – не догадались, не поняли?
– У нас есть какие-то части работы, которые мы просто не успели сделать или не смогли. Например, рынок системных услуг и рынок мощности. Две большие задачи, которые мы просто еще не решили. В ряде случаев ошибались, притормаживали, замедляли ход. Но потом продолжали движение уже в другой конфигурации. Ну не говоря о том, что в ряде случаев мы просто упирались в политические ограничения. Такое тоже случалось.
– Но, по сути, все решения, на ваш взгляд, были приняты верно?
– В общем, да.
– Вы говорите, что в нашу российскую энергетику важен приход иностранных инвесторов. Почему именно иностранных?
– Я не считаю, что приход иностранных стратегических инвесторов – это главная задача. Но я считаю, что это полезно. Полезно – здесь самое точное слово. На самом деле теперь мы уже ясно понимаем, что количество российских стратегов тоже велико. Я уверен, что на следующих IPO это станет очевидно, когда мы будем проводить подписку на блокпакеты акций энергокомпаний. Поэтому иностранные инвесторы – это не вопрос жизни и смерти. У иностранцев есть опыт работы в рынке, пусть они привнесут эту культуру в российский энергетический рынок. Я не думаю, что это будут чудеса и что произойдет что-то такое феерическое. Но пользы точно будет больше, чем вреда. Не говоря уже о том, что сама энергетика должна структурироваться так, чтобы по отношению к миру это была такая улица с двусторонним движением. Чтобы российские компании могли купить за рубежом акции энергетики и чтобы у нас могли покупать иностранцы.
– Что же тогда делать с «Газпромом», который ломает весь ход реформ, по сути, перекладывая энергетику из одного госкармана в другой?
– Я не считаю, что «Газпром» ломает весь ход реформ, и я не считаю, что покупка им допэмиссии «Мосэнерго» это плохо.
– А желание Газпромбанка приобрести блокпакет акций ОГК-5?
– Мне нравится, что он хочет. И не только, кстати, он.
– То есть вы приветствуете интерес структур «Газ прома» к электроэнергетическим активам?
– Знаете, я отношусь к этому прагматически. Вот есть «Мосэнерго», у которого 97 % в топливе газ и которому нужны частные инвестиции. Совершенно очевидно, что и с технологической точки зрения, да и с политической, конечно, «Газпром» является наиболее естественным вариантом. При всем моем либерализме я бы с осторожностью отнесся к идее отдать контрольный пакет «Мосэнерго» иностранному стратегу. В то же время государству он тоже ни к чему. Вот отсюда и «Газпром». Плюс к этому, по нашим расчетам, $500 млн надо вкладывать в расширение московской газотранспортной сети. А кто может решить такую задачу, кроме самого «Газпрома»?
– У иностранных стратегических инвесторов есть инте рес к покупке и сетевых активов. Это будет возможно?
– Мы осторожно относимся к идее частной собственности в сетях и не считаем на данном этапе это правильным. Мы долго внутри себя дискутировали на эту тему. Есть очень много аргументов за, но против пока больше.
– Но через какое-то время это может быть возможно?
– Да, абсолютно. Даже понимаю, через какое время. Я бы посчитал правильным примерно через три-четыре года.
– То есть когда уже не будет РАО ЕЭС?
– Да. Совершенно верно.
– В мире было уже много примеров, когда приватизировались энергосистемы, насколько вам помог этот опыт и на что, по вашему мнению, российская энергетика должна стать похожа в результате?
– Я считаю, что стартовавший в России с 1 сентября рынок электроэнергии является одним из лучших по своей модели рынком. Он вбирает в себя много из скандинавского рынка, из американского PGM, но в то же время у моделей рынка разных стран нет и не может быть единого образца. Нет по простой причине: рынок в электроэнергетике всегда связан с особенностями технологической конструкции энергосистемы. Мы много чего использовали из других рынков, тут мы не первооткрыватели, но я не назову ни одну систему или страну, с которой мы могли бы «списать» модель. Более того, мы учли их ошибки. Вы почитайте заявления лидеров Евросоюза, особенно после последней европейской аварии (4 ноября в результате сбоя диспетчеризации сетей в Германии на полтора часа остались без света 10 млн человек – Ъ). Они все достаточно резко говорят о том, как медленно формируется в Европе рынок электроэнергии. Есть базовая основа для рынка – это отделение генерации от сетей. Это понятно всем. Отделение генерации от сетей можно делать как раздельный учет, можно делать как разделение функций. Можно делать как разделение юрлиц, и, наконец, высшая, четвертая стадия – когда просто разные собственники. Евро пейцы прошли первый этап и находятся между вторым и третьим. Сейчас, возможно, третий этап Евросоюз заявит как целевую задачу. Мы прошли первый, второй, третий и четвертый этапы в полном объеме. И я думаю, необратимо. В этом смысле я считаю, что у нас созданы лучше, чем в Европе, структурные предпосылки для эффективного рынка электроэнергетики.
