дружеские чувства.
Преданная Вам Элеонора Маркс».
На похороны в Лондон поехал Поль Лафарг. С ним и отправил Лавров обращение от имени русских социалистов. 17 марта над могилой Маркса это обращение, после речи Энгельса, было прочитано на французском языке зятем Маркса — Шарлем Лонге. «От имени всех русских социалистов, — говорилось в нем, — шлю последний прощальный привет самому выдающемуся из всех социалистов нашего времени. Угас один из величайших умов; умер один из энергичнейших борцов против эксплуататоров пролетариата. Русские социалисты склоняются над могилой человека, сочувствовавшего их стремлениям во всех превратностях их страшной борьбы… Смерть Карла Маркса пробудит скорбь у всех, сумевших понять его мысли и оценить его влияние на нашу эпоху. Я позволю себе прибавить, что эта смерть пробудит еще более тяжкую скорбь у тех, кто знал этого человека в его личной жизни, а особенно у тех, кто любил его как друга».
Лавров любил Маркса как друга. 17 марта он написал Элеоноре Маркс: «Мало кому выпадает счастье иметь такую семью, как Ваша, хранить у себя в памяти образ людей, столь достойных любви и уважения, как те люди, которых Вы только что потеряли… Это, конечно, отнюдь не утешение, но, дорогая мадемуазель Элеонора, я не верю в утешения, я считаю нелепой всякую попытку утешить кого-нибудь в большом горе. Только время, безразличное ко всем несчастьям, ко всем страданиям, зарубцовывает, помимо нашей воли, живую рану, оставляя навсегда рубец…»
О смерти Маркса и бессмертии его учения Лавров решил сказать и на страницах «Вестника «Народной воли». Да, неумолимая болезнь и горькие семейные потери сломили Маркса. Но его идеи живут в делах его последователей. Из всех стран, куда они проникли, «пришли прощальные приветы великому учителю, который ввел социализм в его научный фазис, доказал его историческую правомерность и в то же время положил начало организационному единству рабочей революционной партии».
Судьба не обидела Петра Лавровича вниманием, расположением окружавших его людей. Но то, что произошло в начале 1884 года, было верхом неожиданности.
28 января 1884 года Энгельс написал Лаврову: «Я занимаюсь — здоровье, наконец, позволяет мне это — разборкой книг и т. д., оставленных Марксом. Среди прочего имеется вся та русская библиотека, которая составилась благодаря любезности Даниельсона и содержит очень важные материалы о современном социальном положении в России. Там собрано почти все, что вышло из печати. В моем возрасте и при моей чрезмерной загруженности я лишен возможности a novo [22] приняться за углубленное изучение России, которое, к несчастью, прервалось со смертью нашего друга. Тогда мне пришла мысль, что наш долг — предоставить эти книги в Ваше распоряжение, и Тусси согласилась со мной. Вы, как признанный представитель русской революционной эмиграции и старый друг покойного, конечно, больше, чем кто-либо другой, имеете право на собрание книг, составленное благодаря преданности Ваших и наших друзей в России, — с тем, чтобы оставить его в Вашем личном пользовании или чтобы оно послужило ядром для создания библиотеки русской революционной эмиграции» [23].
Поблагодарив Энгельса и Элеонору Маркс за столь ценный подарок, Петр Лаврович заверил их, что книги, принадлежащие Марксу, как и личная библиотека самого Лаврова, будут открыты для русских эмигрантов, что ими «смогут пользоваться очень многие».
С большим вниманием следил Лавров за появлением литературы марксистского направления в разных странах. В 1884 году, например, в «Вестнике «Народной воли» он поместил обзор такой литературы, вышедшей во Франции. Отмечая роль французских коммунистов в разработке тактических вопросов, в популяризации основного труда Маркса, Лавров писал здесь, в частности, что авторитет его учения не должен привести к догматическому пониманию великого наследия: «едва ли кто яснее Карла Маркса понимал, что никакая схема не в состоянии исчерпать разнообразие исторических процессов при различных и никогда не повторяющихся условиях их проявления».
Квартира у Петра Лавровича тихая: окна выходят в садик. В кабинете — письменный стол, заваленный рукописями и книгами, кресло, несколько стульев, все степы уставлены книжными полками. В приемной — большой диван, на котором часто спали неустроенные эмигранты, круглый стол, еще два небольших столика, кресла, стулья и книги, книги, книги, сплошь закрывающие стены. В спальне — кровать, комод, умывальный столик и опять полки с книгами. Книги лежат и на кухне, всюду, где только имеется место.
Петр Лаврович вставал около восьми. К этому времени женщина, убиравшая квартиру, приносила булочки и кофе с молоком. Быстро позавтракав, Лавров садился за работу. Он просил друзей не отвлекать его до двенадцати. Писал он быстро, не отрываясь, заглядывая в книги, лежавшие открытыми на столе. В 12 часов приносили из кафе второй завтрак — одно блюдо и кусок хлеба. Потом — опять работа или непродолжительный отдых. С двух до четырех Лавров принимал посетителей, а затем отправлялся обедать в какой-нибудь дешевенький ресторан.
После обеда отвечал на письма, читал. Выписывались обычно три французские газеты, две немецкие, одна английская и две русские, восемь ежемесячных журналов, выходящих в Западной Европе. Из России Лавров получал «Вестник Европы», «Русское богатство», «Русскую мысль», «Мир божий» и «Этнографическое обозрение». Все внимательно просматривал… Газеты складывались в кипы по месяцам. Из некоторых делались вырезки. «Люблю, ох люблю печатную бумагу!» — признавался Лавров.
Много времени отнимала переписка. Письма шли из России, Англии, Германии, Италии, Швейцарии, Америки. Писали товарищи-эмигранты, русские революционеры, писатели, ученые, социалисты Западной Европы, политические деятели. Ни одного письма без ответа. А отвечал Лавров всегда обстоятельно, подробно.
Иногда он отправлялся для встречи с приехавшими из России людьми, которым было неудобно посещать крамольного эмигранта на его квартире. Встреч с Лавровым искали не только русские. В марте 1884 года Петр Лаврович встречается с Эрнстом Бельфортом Баксом — английским социалистом, другом Элеоноры Маркс. В июне его навещает популярная шведская писательница Анна Шарлотта Эдгрен, выступавшая в печати под фамилией Леффлер. Она жаждала узнать взгляды Лаврова на развитие социалистического движения в различных странах мира.
Вечера Лавров проводил обычно у кого-нибудь из друзей. Если ж оставался дома, то сам готовил себе чай на спиртовке. «Для него, чисто кабинетного человека, — вспоминал близкий к Лаврову Э. А. Серебряков, — всякое самое мелкое практическое дело представлялось весьма сложным и трудным. Нужно было видеть, с какой осторожностью и с каким вниманием приступал он к сложному для него делу кипячения воды…»
Случалось, охватывала тоска. Тогда Петр Лаврович брался за чтение английских романов, которые, по его словам, служили «гигиеническим средством».
По четвергам вечером Лавров принимал у себя знакомых. Обычно собиралось человек 15–20. Кто-нибудь из гостей ставил огромный самовар, за чаем начиналась
