Николаевский пытается изобразить себя не политическим противником Бухарина, а его доверенным лицом.
Я уже говорила, что своим братом Николаевский заинтересовался при последней встрече с Н. И., происходившей в конце апреля 1936 года в моем присутствии. Что же пишет Николаевский в своих «воспоминаниях»-интервью?
«В первый вечер, когда он (Бухарин. — А.Л.) пришел ко мне, первыми его словами были: «Привет от Владимира». Позднее, когда Бухарин и я получили возможность говорить наедине, он добавил: «Вам шлет привет Алексей (Рыков. — А.Л.)»… Это дало тон нашим последующим беседам».
Так Николаевский использует свои родственные связи с Рыковым, чтобы в «воспоминаниях» придать разговорам с Бухариным характер доверительных бесед.
Стараясь показать свою близость к Бухарину, Николаевский сообщает в этом интервью, что в Амстердаме и Копенгагене, работая над документами Маркса и Энгельса, в свободное время Бухарин водил его по музеям. О посещении музея естественной истории в Амстердаме Николай Иванович мне с увлечением рассказывал. Там были ценнейшие коллекции бабочек. В Копенгагене хранилась большая часть документов Маркса и Энгельса, и Николаю Ивановичу пришлось много работать. О посещении музеев в Дании я ничего не слышала, возможно, это у меня выпало из памяти. Но, когда Николаевский рассказывает, что в Копенгагене, в музее, Н. И. наполнил портфель фотографиями картин старых мастеров, я вообще ставлю под сомнение пребывание Николаевского в Дании. Никакого портфеля у Н. И. не было, да и фотографий из Копенгагена в Париж он не привозил. Николай Иванович говорил мне, что из Вены в Данию и Голландию его сопровождал Фридрих Адлер. О Николаевском же в этой связи он не упоминал.
Когда точно знаешь, что человек лжет в большом, не веришь и в малом. Даже если Б. Николаевский в Голландии и Дании был, то почему свободное время Бухарин проводил с ним, а не с членами советской делегации по покупке архива? В Париже я наблюдала исключительно официальные отношения между Бухариным и Николаевским.
Я не собираюсь касаться всех вопросов, затронутых в импровизации Николаевского. Остановлюсь лишь на том, что меня особенно поразило.
Несмотря на то что Николаевский правдиво рассказывает о гуманистических устремлениях Бухарина, о том, что Бухарин называл социалистическим, или пролетарским, гуманизмом, противопоставляя фашизму (что Н. И. ярко выразил в последнем в своей жизни докладе, произнесенном в Париже), он придумывает в связи с этим многочисленные эпизоды и рассуждения, чуждые Бухарину. Николаевский выдает себя с головой, когда на вопрос интервьюеров, известны ли были Сталину эти идеи Бухарина, заявляет: «Существа взглядов Бухарина Сталин не мог не знать. Бухарин не только широко пропагандировал свои взгляды в рядах коммунистов, но и открыто писал о пролетарском гуманизме в печати».
Смехотворным представляется рассказ о разговоре Николаевского с Бухариным по поводу политического завещания Ленина (в широком смысле этого слова). Бухарин утверждал якобы, что оно состояло из двух частей: более короткой — о вождях и более длинной — о задачах партии, и пояснял Николаевскому, какие принципы Ленин считал нужным положить в основу политики. Бухарин будто бы обратил внимание Николаевского на две свои брошюры: «Путь к социализму и рабоче-крестьянский союз» (1925 г.) и «Политическое завещание Ленина» (1929 г.). Первая была написана в то время, когда взгляды Бухарина не оспаривались Сталиным и положение Бухарина, казалось, было прочно, поэтому, излагая взгляды Ленина, Бухарин не пользовался цитатами из его статей. «Политическое завещание Ленина» — речь на траурном заседании, посвященном пятой годовщине со дня смерти Ленина, когда Бухарин был уже под обстрелом Сталина. Поэтому Бухарин цитирует в ней последние работы Ленина. В этом и было главное различие между первой и второй брошюрами Бухарина.
Николаевский утверждает, что первую работу он не читал. Это дает ему возможность сконструировать целый разговор. Бухарин будто бы сообщил Николаевскому, что первая брошюра основана на личных беседах с Лениным, считавшим, что Бухарин лучше других сможет сформулировать его мысли, если Ленин не успеет этого сделать. Но Ленин успел изложить свои мысли в статьях «Странички из дневника», «О нашей революции», «О кооперации», «Как нам реорганизовать Рабкрин», «Лучше меньше да лучше». И разве Бухарину необходимо было тратить время, чтобы объяснять «малограмотному» историку, что в завещании Ленина была мысль о возможности прийти к социализму, не применяя насилия против крестьянства! Неужто Николаевский, великолепно знающий историю социал-демократического движения вообще и большевистской партии в частности, под каким бы углом зрения он ее ни рассматривал и с какой бы неприязнью ни относился к Ленину, самого Ленина не читал?!
Совершенно невероятно, чтобы больной Ленин вызывал к себе Бухарина и уводил в сад, несмотря на протесты жены и врачей. Это никак не соответствует характеру Бухарина, его отношению и к Владимиру Ильичу, и к Надежде Константиновне. Бухарин один из немногих бывал у Ленина и беседовал с ним в то время, когда тот уже был тяжело болен, но только тогда, когда это было разрешено врачами. Н. И. рассказывал мне, что однажды он вместе с Зиновьевым ездил в Горки и видел больного Ленина сквозь забор.
Но автор интервью сообщает со слов Бухарина не только о факте этих немыслимых бесед, но даже об их содержании. И речь будто бы шла главным образом о «лидерологии», о проблеме преемственности. Кого Ленин назвал своим преемником, Николаевский не сообщает. Такой разговор вообще не в традициях большевиков. Лидеров партии выдвинула история, но в те времена их называли — вожди партии, а не «Великий вождь», как это стало чуть позже.
Николаевский беззастенчиво извращает факты, касаясь вопроса о суде над правыми эсерами. Он утверждает, что Бухарин по собственной инициативе завел разговор об этом процессе, происходившем в июле-августе 1922 года, еще при жизни Ленина.
Б. Николаевский сообщает, что правых эсеров судили за борьбу в целях передачи власти Учредительному собранию. Однако о том, какими методами они пользовались, он умалчивает[97]. Меньшевики тоже боролись против разгона Учредительного собрания, но борьбу за свои взгляды вели исключительно пропагандистски, и за это их никто не судил.
Что касается Бухарина, то он был одним из активнейших сторонников роспуска Учредительного собрания. Выборы проводились 12 (25) ноября по спискам, составленным до Октябрьской революции. Большинство Учредительного собрания составляли эсеры и меньшевики. Оно отказалось утвердить декреты о земле, о мире, о передаче власти Советам, поэтому постановлением ЦИКа 6(19) января было распущено. Позиция Бухарина, его речи и статьи об этом были, конечно же, хорошо известны Николаевскому. В частности, в работе, которую Николаевский упоминает, «Путь к социализму и рабоче-крестьянский союз» Бухарин именует Учредительное собрание уничижительно «Учредиловкой».
