В конце июля 1939 года он путешествовал с Вандой по югу Франции и оттуда оповещал Бовуар:
Сегодня утром я впервые переспал с ней. В результате я оставил её в кровати, чистую и трагичную, заявившую, что она устала и что ненавидела меня все 45 минут.
Сартр выбежал в кафе, чтобы написать это Бовуар. Прежде всего, словам Сартра доверять нельзя, ибо он врал своим бабам направо и налево. Почему он оставил Ванду в кровати «чистой»? Так и не смог поиметь? Значит ли, что она ненавидела его все 45 минут, пока он по ней елозил?
А затем он продолжает, что с Вандой у него идеальная любовь, смотрение в глаза друг другу, держание за руки.
Получалось, что за два года он соблазнил девчонку, и, излагая их сексуальные упражнения, он пишет:
Похоже, что она получает от этого удовольствие.
Что значит «похоже» – да и кто, кроме них самих, мог знать, что в действительности происходило между ними в закрытой комнате?
В то лето Сартр был настолько одержим Вандой, что Бовуар не просыхала от ревнивых слёз. Она плакала легко и обильно. Бост, любовник Бовуар и обладатель «серьёзных намерений» по отношению к Ольге, намекал ей, что с Бовуар у него просто интрижка, а любит он только Ольгу. Так что Бовуар боялась, что теряет всех своих мужчин. Но как всегда – напрасно.
Что касается политической головы Сартра, то он был на неё слаб до позора. В 1939 году, когда все только и ждали начала войны, Сартр убеждал своих друзей, что войны не будет, что Гитлер не может начать войну, зная ментальность немцев. А после войны он влюбился в СССР и славил социализм заодно с коммунизмом с одержимостью комсомольца тридцатых годов.
Несмотря на сартровские пророчества, война неизбежно приближалась, и Сартра призвали. Он был в ужасе, что Ванда о нём забудет, и обещал писать ей каждый день. Сартр просил её тоже писать ему каждый день, причём он не забыл уточнить, что будет по-прежнему содержать её, чтобы она могла продолжать свои занятия живописью в Париже.
Перед отъездом на сборный пункт последние часы он, кусая ногти (очаровательная привычка), провёл с Бовуар.
К началу 1940 года ещё один романчик образовался у Бовуар со своей ученицей, и опять русской: Натали Сорокиной, своенравной и с резким характером, по сравнению с которым характер психопатирующей Ольги выглядел овечьим. Мать Натальи, разведённая, хотела, чтобы дочь пошла работать. Но Бовуар предложила оплатить её учёбу в Сорбонне.
Бовуар сообщает Сартру в письме, что Наталье недостаточно целоваться в губы и держаться за руки – она, мол, хочет с ней спать.
(Бедная Бовуар, мечтавшая только о платонических воздыханиях и бежавшая всякого секса!)
Бовуар рассказывает Натали про бордели и про проституток, и это естественно горячит её молодую пизду, так что к январю 1940 года у них уже полным ходом бурлит страстный роман. В переписке с Сартром Бовуар педалировала своё лесбиянство и восхищение телом Натали. А в переписке с Бостом всячески приуменьшала.
Когда Сартр приезжал на побывку со своей военной службы в Париж, он делил время между Бовуар и Вандой, вместо того чтобы общаться с ними одновременно, прятался от Ванды, когда был с Бовуар, а Ванде врал, что, мол, был у матери.
Половая жизнь Сартра и Бовуар перестала быть страстной, как оно и должно было быть – даже их сексуальная свобода не смогла сохранить остроты секса, которая возможна только с новым партнёром.
Но зато, – пишет Сартр, – наша половая жизнь стала более упорядоченной.
Это не влияет на его любовь к Бовуар, и он продолжает писать ей всякие нежности. Нежности, необходимые для удержания при себе женщины, находящейся на расстоянии, – они снова лезут из него, проголодавшегося в разлуке.
А пока приехавший на побывку Бост навещает Бовуар. Она с ним проводит три дня и три ночи напролёт и пишет Сартру:
Одно, в чём я теперь уверена, это в том, что Бост является частью моего будущего, причём неотъемлемой частью.
Тут она забывала или умышленно нарушала условия их отношений с Сартром: её второстепенные отношения становились первостепенными. Но временно.
Сартр же убивался тем, что не получает писем от Ванды. А Ванда снюхалась со студентом актёрского колледжа, которому актрисочка, с коей некоторое время назад переспал Сартр, сказала, что он якобы её изнасиловал, и показывала студенту Сартровы любовные письма.
Этот студентик, не зная, что Ванда – любовница Сартра, ужасался им, а она, скрывая свои чувства от студентика, негодовала и отвращалась узнанным о Сартре. Сартр пошёл в наступление и возмутился, почему Ванда верит студентику, а не ему, и также написал гневное письмо актрисочке, заявляя, что никогда её не любил, а лишь использовал. Такие вот плелись «опасные связи».
И потом Сартр кается в письме к Бовуар, что он напрасно связался с Вандой – что, мол, она ему? А вот Бовуар для него – это да…
В то же время он бомбардировал письмами Ванду и плакался, как она ему нужна и как он ради неё поступится даже Бовуар. Сартр процитировал это откровение для Бовуар, поясняя, что цель оправдывает средства, но что он не чувствовал себя на высоте, написав такое. Однако он клянётся, что никогда не лжёт Бовуар и она, мол, для него всё и вся. И пусть она не подозревает его во лжи ей и даже в полулжи.
Но ведь только дурак (или дура) может поверить, что некто будет правдив с какой-то одной женщиной, если он лжёт всем остальным. Просто Сартр, быть может, лгал Бовуар чуть меньше и более изощрённо, так как она была много умней всех его прочих пизд.
Так что опять поди угадай, что было на самом деле? Ни слову нельзя верить, когда дело доходит до описания их сексуальных отношений.
Сартр в разлуке почувствовал, как дорога ему Бовуар, и написал письмо разрыва Бианке – мол, хватить мне одной Ванды для разнообразия. Бианка была поражена – пару дней назад писал страстные письма и – бац – разрыв без объяснения причин. Она чувствовала, что где-то таится ложь, и даже стала подозревать Бовуар. Та, узнав о письме разрыва, стала отчитывать Сартра – как можно так резко, и, вообще, люди страдают из-за нас. В итоге у Бианки возникло психическое расстройство, от которого она так и не смогла до конца оправиться.
А всё из-за того, что Сартр и Бовуар позволили девчонке зациклиться на себе, вместо того чтобы сразу её научить совокупляться с разными партнёрами, и только потом разрывать, чтобы у Бианки было бы на кого переключиться. А то пропагандировали свободу ебли, а, промежду прочим, девочек придерживали для себя и ревновали их до неприличия.
В конце марта 1940 года Сартр опять приехал в Париж на побывку.
Ольга крутила роман с известным парижским красавцем, скрывая это от Сартра и Бовуар, но они пронюхали и раздумывали, сообщать ли об этом Босту, который запал на Ольгу.
