— Благослови, Господи, дом сей, дай долгих лет жизни его хозяевам, спаси их и сохрани, — старец перекрестился.
— Благодарим тебя, отче. Радушно просим отведать нашего угощения, чем Бог послал.
— Благодарствую, — гость помедлил, — но прежде следует вкусить пищи духовной.
— Проследуем, отче, в моленную нашу.
Кирилл жестом пригласил старца и сам вошёл за ним, а следом и Мария с детьми.
В моленной гость перекрестился на иконы, прочитал краткую молитву, снял с полки книгу, открыл её и положил на аналой. Подозвал Варфоломея:
— Прочти, дитя, псалмы.
— Нет, отче, не могу я читать, не получится у меня, — ответил Варфоломей дрожащим голосом.
— Читай, отрок, слово Божие без сомнения, — ласково, но твёрдо произнёс старец.
Варфоломей посмотрел на него умоляющим взглядом:
— Благослови меня, отче.
— Благословляю тебя, сын мой, — произнёс тот и осенил Варфоломея крестным знамением.
Мальчик перекрестился и начал читать. Неожиданно для себя он произносил слова чётко и внятно:
— Псалом пятый. «Услышь, Господи, слова мои, уразумей помышления мои. Внемли гласу вопля моего, Царь мой и Бог мой! ибо я к Тебе молюсь. Господи! рано услышь голос мой, — рано предстану пред Тобою и буду ожидать, ибо Ты Бог, нелюбящий беззакония; у Тебя не водворится злой; нечестивые не пребудут пред очами Твоими. Ты ненавидишь всех, делающих беззаконие. Ты погубишь говорящих ложь; кровожадного и коварного гнушается Господь. А я, по множеству милости Твоей, войду в дом Твой, поклонюсь святому храму Твоему в страхе Твоём. Господи! путеводи меня в правде Твоей, ради врагов моих; уровняй предо мною путь Твой».
На лицах всех присутствующих выразилось крайнее изумление. Счастливые Кирилл и Мария посмотрели друг на друга. Дети молча открыли рты от удивления.
Старец положил руку на плечо Варфоломея:
— Довольно, дитя. Вспомним слова пророка: «Тако глаголет Господь: се словеса Моя во уста твоя». О грамоте более не скорби. Отныне Господь даст тебе разумение книжное паче братьев твоих и товарищей, так что и других учить будешь.
Мария всплеснула руками:
— Чудо-то какое! Слава тебе, Господи! Благодарим сердечно тебя, отче святый, — она перекрестилась и вытерла мокрые глаза.
Обращаясь к детям, старец произнёс:
— Дети мои, по своему интересу, способностям и желаниям своим выберите себе цель в жизни и просите Господа нашего о помощи. Своим упорным трудом и молитвой, с Божией помощью обязательно добьётесь успеха. Святой апостол Иаков учит нас: «Если же у кого из вас недостаёт мудрости, да просит у Бога, дающего всем просто и без упрёков, — и даётся ему. Но да просит с верою, нимало не сомневаясь, потому что сомневающийся подобен морской волне, ветром поднимаемой и развеваемой. Да не думает такой человек получить что-нибудь от Господа. Человек с двоящимися мыслями не твёрд во всех путях своих». Однако, дети, когда будете о чём просить Господа, помните и другую заповедь апостола: «Просите, и не получаете, потому что просите не на добро, а чтобы употребить для ваших вожделений». Посему, дети, не просите всякого богатства только для себя, не становитесь рабами богатства. В Евангелии от Матфея сказано: «Не можете служить Богу и маммоне». Ибо кто раб богатства, оберегает богатства, как раб; а кто сверг с себя рабское иго, тот распоряжается богатством как господин. Всегда следуйте сим заповедям апостолов Христовых, будьте щедрыми и справедливыми.
— А что есть маммона? — робко спросил Варфоломей.
— Маммона есть неправедное богатство, — ответил старец, — в учении нашем сказано, что мамона есть, иже есть мытарь и хищник и обидчик, яко поядающа домы вдовича и сирых не по правде, но насилием.
Кирилл незаметно смахнул слезу. Заметив это, старец тихо произнёс:
— Пора мне, — и направился к выходу.
Когда все вошли в горницу, Кирилл сказал детям:
— Идите, погуляйте, — затем обратился к гостю: — Отче, сердечно просим тебя вкусить трапезу нашу.
Дети с нетерпением выбежали из горницы. Ещё с крыльца Стефан с восторгом крикнул:
— Козьма, вот чудо, Варфоломей складно читал Псалтирь. Он почти совсем не умел, а теперь читает так быстро, что заслушаешься!
— Вот радость какая всем нам. А ты, Варфоломей, небось, больше всех рад? — весело спросил Козьма.
— Я рад, дядя Козьма, рад, а ещё более родители рады.
— Слава Тебе, Господи, — тихо промолвил Козьма и перекрестился.
— Пойдём на улицу и всем расскажем, — крикнул Стефан и первый выскочил за ворота. Варфоломей и Пётр побежали за ним.
Между тем Кирилл, старец и Мария по внутренней лестнице спустились в трапезную. Здесь возле стены, как монумент, стояла русская печь, неизменная принадлежность каждого дома. Она всегда обогревала, кормила и лечила русского человека. А в особо морозные зимы, при недостатке дров для бани, в такой печке мылись. Постелив в топку на горячие камни солому, заползали в печь, взяв с собой таз с водой. Вход в топку снаружи иногда закрывали, и любитель мыться парился в печке в полной темноте, почти лежа; в больших печах можно было даже сидеть. Кто не наловчился, мог обжечься о горячие камни, если случайно раздвигал солому, или о горячий верх топки, рискуя при этом вымазаться сажей, которая толстым слоем покрывала свод.
Напротив печки у стены располагались полки для посуды, полностью завешанные и заставленные различным кухонным скарбом. В центре трапезной, как главный хозяин помещения, стоял массивный дубовый стол, вокруг которого были расставлены такие же массивные скамейки.
Помолившись, хозяева и гость сели за стол, накрытый белоснежной скатертью. Кушанья подавали две молодые служанки. Окончив трапезу, все встали. Старец, глядя на икону, прочитал благодарственную молитву. Все перекрестились и вышли из-за стола.
Старец поклонился хозяевам:
— Благодарю вас, люди добрые, дай вам Бог здоровья и радости. Пора мне.
— Не уходи так скоро, отче, — ответил ему Кирилл, в голосе которого слышалось огорчение: ему хотелось ещё побеседовать с прозорливым, какой уже понял, старцем. — Дозволь спросить, отче.
— Внимаю тебе, — старец внимательно посмотрел на Кирилла.
— Как имеющий опыт в духовной жизни, просвети нас, что думаешь о случае, который самою необычайностью своей заставил нас невольно задумываться над ним.
— Поведайте мне о том.
— Было то, отче, когда я носила Варфоломея во чреве своём, — со смущением сказала Мария. — Пришла я в церковь к Божественной литургии, и во время службы младенец, будучи во чреве, троекратно вскрикнул, да так, что многие его услыхали. К чему бы это, отче? Беспокоимся мы.
