— У вас молока не найдется? — раздается вдруг позади меня чей-то низкий голос, как раз когда я раскрываю пакетик с недоеденными вкусностями. Я ахаю от удивления и поворачиваюсь в сторону дверей. Перед входом стоит полуголый мужчина, его небольшой, но довольно заметный животик свисает над тесными подштанниками а-ля Гомер Симпсон[5]. Я даже не сразу понимаю, что передо мной Карл. Тот самый Карл, мясник. Из лавки через дорогу. Наш Карл. Наш мясник.
— Господи! Карл!
— Прости, Коко, напугал? — спрашивает в ответ он, усмехаясь при этом так, будто тот факт, что его мужское достоинство скрыто от моих глаз лишь тонким кусочком ткани и я просто физически не могу на него не пялиться, не имеет никакого значения.
— Да, есть немного, — поспешно отвечаю я, пытаясь отвести взгляд от его подозрительных татуировок на плечах и волосатой груди. Я понятия не имела, что у Карла, оказывается, есть тату — ведь прежде я видела его лишь в благопристойном мясницком фартуке, а не в одном мультяшном белье.
А не значит ли это… что Карл и Рут спят вместе? Мой мозг лихорадочно подыскивает этому другое объяснение — хоть какое-нибудь. Может, ему пришлось экстренно эвакуироваться из собственной квартиры посреди ночи. Случился пожар? Возможно, он угодил в какую-нибудь другую беду и Рут его просто приютила. Это вполне в ее духе — помочь тому, у кого случились неприятности, не раздумывая ни минуты.
— Это для Рут, ей захотелось молока, а наверху его не оказалось, — с этими словами он проходит мимо меня к буфету и берет из него кружку, в то время как мне остается лишь любоваться крупным планом его пятой точки, обтянутой подштанниками и напоминающей лысую голову все того же Гомера.
Отлично. Если он носит ей чай вот так, в одном исподнем, то их с Рут дружба явно выходит за рамки обычных соседских взаимоотношений. Они точно этим занимаются.
— Ты не знала, что я здесь, — как ни в чем не бывало говорит он.
— Допустим, — выдавливаю из себя я.
Конечно, я знала, что Рут и Карл всегда хорошо ладили друг с другом. Но не настолько же. Не настолько, чтобы спать вместе и по-дружески самозабвенно заниматься сексом. Когда только они успели?
— Извини, если это настолько тебя шокировало, — просит он, бросая в кружку пакетик с чаем.
— Да все в порядке, — отвечаю я, — просто я не знала, что ты и Рут… Что вы с ней…
Тут я теряю дар речи. Полностью.
— Не знала, что я — ее молоденький любовник? — ухмыляется он и смеется собственной шутке. — Да, до сих пор ей отлично удавалось это скрывать.
Он открывает холодильник и выуживает из него пакет с молоком. От меня не укрылось, как хорошо он ориентируется в нашем доме — он тут явно не в первый раз.
— Понятно, — бормочу я. Вот ведь темнила — и как ей удалось скрывать его от меня столько времени?
— Бог ты мой, уже ведь пора открывать магазин! — восклицает Карл, взглянув на часы. — Надо идти. Мясо само себя не продаст.
— Да уж, не продаст, — мямлю я.
— Опоздал. А ведь я никогда не опаздываю.
— Действительно, не опаздываешь.
— Во всем вини свою бабулю, — вздыхает он. — Она все твердит, что мне нужно почаще расслабляться. А ведь это не так уж и просто.
Я невольно обращаю свой взор на его панталоны, и к моему горлу подкатывает истерический смех.
— Ладно, увидимся, — прощается он, исчезая вместе с чаем для Рут.
— Угу, обязательно, — отвечаю я, всеми силами стараясь придать своему лицу дружелюбный вид. Как же я надеюсь никогда больше не увидеть этих подштанников!
И вот, несколько минут спустя, я устраиваюсь на высоком стуле позади прилавка, пытаясь успокоить расшалившиеся нервы. Карл уже скрылся через боковую дверь, выходящую во внутренний дворик, я же, в свою очередь, сделала вид, будто его и вовсе не видела: думаю, раз уж он не воспользовался парадным, то явно хотел остаться незамеченным. Чтобы добраться до своего магазина, ему предстояло взобраться на стену, спрыгнуть оттуда на газон и обогнуть улицу. Должно быть, именно так он покидал наш дом все это время.
Только лишь мне приходит в голову, что неплохо бы добавить в кофе бренди, чтобы справиться с таким страшным потрясением, как появляется Рут. На ее лице сияет широкая довольная ухмылка «плохой девочки». Она одета в ярко-голубой шерстяной свитерок и любимые черные джинсы. На груди у нее красуется старинная позолоченная брошь с небольшим гранатовым камнем, а серебристые кудри свободно ниспадают на плечи. Она вся сияет.
— Доброе утро, милая! Отличный день, не правда ли?
— Правда, — отзываюсь я, прикусывая губу и стараясь не встречаться с ней взглядом. Судя по виду Карла, одному Богу известно, чем эти двое занимались там, наверху, пока я открывала магазин. Более того, кто знает, что творилось в спальне Рут ночью, пока я спала внизу? У меня из головы это не выходит, мое воображение рисует картины, с которыми психика справиться не в силах.
— Посмотри, солнышко светит! — Она выглядывает через боковую дверь в крошечный внутренний дворик, залитый осенним солнечным светом. — Давай возьмем кофе и выйдем наружу. Посетителей мы услышим и оттуда. Грешно упускать такой чудесный день.
Она берет кофейник и, выйдя во двор, усаживается за окрашенный стол из кованого железа, который вместе со стульями я за бесценок купила на местной распродаже пару лет назад, и подставляет лицо тусклым лучам солнца. Я тоже выхожу на улицу и устраиваюсь напротив нее. Она права — хотя в последнее время погода и не балует нас теплыми деньками, здесь по-прежнему чудесно. Довольно тесно, но мы поддерживаем во дворике порядок. Это было любимое место дедушки. Он мог подолгу просиживать на свежем воздухе, перебирая детали часов, которые пытался починить. Садоводство его не слишком занимало, но для столь малого пространства это было и не нужно. Ему просто нравилось проводить время на свежем воздухе, корпеть над любимыми часами, слушать, как вода журчит в маленьком каменном фонтане возле увитой плющом стены из красного кирпича. Он всегда говорил, что звук бегущей воды его успокаивает.
Я молча прислушиваюсь к журчанию воды и гадаю, что же Рут скажет о появлении Карла в нашем доме. Нужно отдать ей должное — она и виду не подает, что что-то произошло.
— Ну что, готова к занятиям? — спрашивает она.
— Почти, — отвечаю я, делая глоток кофе и чувствуя, как по телу разливается тепло. Курсы апсайклинга[6] занимают большую часть моего рабочего времени. Я веду их уже два года и пытаюсь научить своих учеников вдыхать новую жизнь в старые, иногда даже поломанные вещи. Сегодня я собираюсь заняться с участниками этих занятий совершенно новым делом — реставрацией комодов.
