...Черная непроглядная ночь. Такая тихая, что малейшие шорохи и всплески заставляли сигнальщиков оглядываться на Сэра Тоби, - ему доверяли больше, чем собственным ушам.
О погоде думал и Маскем.
Тихая погода всегда чревата неожиданностями. Опасности подстегивали коммодора: потери уже велики. Стоит каравану достичь района, где свирепствуют подлодки рейха, положение усугубится. Пока гибнет лишь "тоннаж", но если не уйти как можно дальше на север, он, Маскем, не даст и медного пенса за боевые единицы эскорта. Псы Деница ринутся сворой и будут терзать конвой денно и нощно. Значит, на север, значит, как можно быстрее до кромки льдов. Это хотя б в какой-то мере обезопасит от авиации: если увеличится время подлета, значит, уменьшится вероятность тщательно спланированной атаки. При беспорядочном, хаотичном налете превосходство артогня крейсеров и фрегатов может оказаться решающим. Гм... Конечно, заслон не безупречен - потоплена большая часть "тихоходов", но таковы законы войны. Зато караван движется гораздо быстрее. Скорость, скорость, скорость!.. Гм.. Все еще тащится в хвосте этот русский упрямец, хотя имел тысячу и одну возможность вспыхнуть заупокойной свечкой. Черт возьми, на что надеется русская "калоша"?! На чудо?
Когда "Заозерск" не вышел в эфир, коммодор решил - это перст судьбы: тысяча вторая возможность отправила упрямца на дно. Сообщение с "Черуэлла", что танкер "оглох", но продолжает движение, несмотря на повреждения и пробоины, вызвало ярость. Приказ Маскема командиру фрегата был категоричен: "Людей снять, судно сжечь, об исполнении доложить!"
...Арлекин гладил собаку.
Сигнальщики доложили о появлении фрегата, сообщили о приказе коммодора. С "Черуэлла" снова напомнили: "Поспешите с эвакуацией людей". Арлекин стиснул руку сигнальщика:
- Поблагодари за внимание и передай, что судно не покинем. Просим снять моряков, подобранных в море, а "Заозерск" будет добираться самостоятельно. Эх, мама Адеса - синий океан!.. Про "маму" не нужно. Все. Пусть поторапливаются.
...Действительно - все!
Пассажиры поспешно перебрались под надежную защиту брони и орудий. Сэр Тоби вильнул хвостом и коротко взлаял, прощаясь. Фрегат скользнул в ночь и пропал. Курс, рекомендованный командиром "Черуэлла", уводил на чистый норд. "Заозерск" повернул на вест-норд-вест.
Прошло два дня, как расстались с караваном, и крах...
Не воскресить людей и не вернуть тех суток. Был ли он прав, повернув на запад? Э, знать бы, откуда грянет беда!..
Невесело было капитану "Заозерска". Погано было и гадко.
...Начало ночи прошло спокойно. Даже поспал часика два, после чего решил совершить обход судна, без помех, своими глазами взглянуть на то и на это, чтобы подумать и определиться, а уж потом посоветоваться с людьми, как устранить повреждения на том и на этом. А их было много. Везде. Особенно беспокоила пробоина, и капитан решил отправиться в сухогрузный трюм, чтобы прикинуть на месте, почему же помпы не справляются с откачкой.
С минуту Арлекин постоял возле рулевого, проверил в штурманской рубке расчет противолодочного зигзага (...береженого бог бережет!), послушал тьму на крыле мостика и лишь потом спустился в низа.
"Все так, все как надо... - размышлял капитан, отталкивая увязавшегося Сэра Тоби. - Наблюдение за морем усилено, расчеты отдыхают вблизи орудия и пулеметов, заложили первый галс зигзага... - Постоял в коридоре у красного уголка. - Как поступить с капитаном? Доставить на берег тело или предать морю? Но сколько продлится рейс? Ладно, утром соберу людей. Утро мудренее вечера, даже в таких делах..."
Сэр Тоби не отставал. Куда ж тебя понесло, собака? Твои лапы не годятся для скоб-трапов, а наружная охрана капитану не нужна. Ну-ка, Сэр Тоби, лезь, лезь - не мешкай - в свои опустевшие апартаменты, лезь в кладовку - жди!
Заперев пса, Арлекин спустился в трюм. Осмотр занял около двадцати минут, потому что все было ясно, потому что созрело решение: все насосы, вплоть до ручных, - на осушку трюма. Это само собой. Добавить брезентов усилить пластыри. Брезентов у боцманюги полно всяких и разных - скупердяй известный! Так... Откачать в трюме и приняться за диптанк. Использовать всех возможных людей, качать не переставая, и тоже - цементный ящик на ту пробоину. Скорее всего, там трещина.
Ну а теперь наверх.
На палубе тихо. Смотри-ка, штиль. Виданное ли дело в эту пору? За дверью взвизгнул Сэр Тоби. Арлекин прошел в кладовку, не ведая, что это сама судьба захлопнула его рукою дверь за его же спиной...
Пес вскочил, ткнулся в колени и замер, не настаивая на внимании, но готовый принять любую ласку. Капитан смял настороженные уши, коснулся пальцем влажного носа, задумался, поглаживая лобастую голову: вопросы, вопросы, вопросы к себе, вопросы к судну, к людям и к морю, и снова вопросы, зачастую без ответа. Каждая миля теперь - неизвестность, каждый час тревожное ожидание, а шансы... Фифти-фифти, как говорят союзники. Да, пятьдесят на пятьдесят. На то, чтобы вернуться домой, все-таки меньше. Да, меньше. А чтобы "улечься на ложе из ила", наверняка больше. Потому что плохого на войне всегда в избытке, а спокойных минут кот наплакал, а может, и пес.
- Дай, пес, на счастье лапу мне, - попросил хозяин. Сэр Тоби не только выполнил просьбу, но поднял голову и... ну без малого не заговорил, - такую лапу не видал я сроду... - Да, Сэр Тоби, к счастью, нет луны, а то бы возник вопрос: выть нам с тобой или не выть? - В тиши кладовой Арлекин ощутил вдруг приступ болтливости - душа требовала разрядки. - Да, глубокоуважаемый сэр, to be or not to be - that is the question. Да, пес, вопрос ныне стоит именно так: быть или не быть? Ты уже понял на собственной шкуре, что война - самое дерьмовое занятие, но если мы - и ты, и я, и все - хотим быть, значит, пора и нам, Сэр Тоби, отправляться на эту самую войну.
Пес ответил преданным взглядом и широко зевнул, словно все понял и улыбнулся: "Пробьемся, за нами не заржавеет! Адеса-мама, синий океан!"
- Может, не заржавеет, а может...
Сэр Тоби не слушал его - смотрел на дверь.
Далеко в корме глухо стучал двигатель, рядом... Да нет, ничего особенного, только всплеск у форштевня. И все-таки что-то кольнуло!.. Так кольнуло, что капитан вскочил и легонько шлепнул собаку:
- Пойдем-ка, пес, что-то нехорошо на душе, что-то...
Сэр Тоби зарычал, а над головой грянул истошный перезвон словно бы взбесившегося звонка: "Боевая тревога!.."
...Спасло минутное замешательство.
"Заозерск" содрогнулся в страшной конвульсии. Арлекин рвал задрайки вниз, но дверь не поддавалась. Нутром, сердцем сообразил и понял - случилось непоправимое, и хотя был готов, как и все моряки конвоя, к чему-то подобному, отчаянье сразило. В полубезумном затмении он дергал рукояти в обратную сторону, еще плотнее задраивая вход. Палуба раскачивалась, снаружи нарастали гулы и скрежет. Так что ж это он?! Ударил снизу, аж хрустнуло в плече, и тем же плечом, когда провернулись штанги, распахнул дверь и отшатнулся, опаленный нестерпимым жаром и не увидевший ничего, кроме рыжего занавеса, колыхнувшегося в проеме.
