Двое из нас должны были положить мину на подоконник в офицерской столовой. Я должен был заложить вторую мину с внутренней стороны главного входа. Двое других товарищей двумя минами замедленного действия должны были вывести из строя немцев, которые бросились бы вниз из верхних этажей здания; кроме того, они служили бы нашим «резервом». В самом деле, услышав многократные взрывы, немцы подумали бы, что здание заминировано в нескольких местах, и, таким образом, была бы вызвана паника.
Мы с Риккардо прибыли на место за час до условленного времени, чтобы проверить, все ли в порядке. Мы обнаружили, что штаб охраняется четырьмя карабинерами[12]. В чем дело? Неужели среди нас оказался предатель? Мы быстро советуемся и решаем во что бы то ни стало осуществить задуманную операцию, частично изменив первоначальный план.
Ровно в семь часов приходят, как всегда пунктуальные, Марио, Бравин и Валентино. Я сообщаю им о происшедших изменениях, посылаю их на улицу Ассиетта и приказываю ждать там дальнейших распоряжений. В то время, когда карабинеры обходят вокруг здания, Риккардо, придумав какой-то предлог, подходит к ним и завязывает разговор. Тем временем я закладываю мину за дверью главного входа в штаб-квартиру немцев. Двое других гапистов подходят к дому, чтобы, как было условлено, заминировать также и окна. Двое товарищей наблюдают за карабинерами и Риккардо, чтобы в случае необходимости прийти ему на помощь.
Каждый из нас действует по установленному плану: мне удается без малейших помех выполнить то, что было возложено на меня, однако двое товарищей, которые приблизились к окну, замечены карабинером. Он ничуть не подозревает, что имеет дело с гапистами. Он даже не допускает мысли о такой дерзости и спрашивает их, что они тут делают. Гаписты отвечают: «Убегайте, дом заминирован!» Перепугавшийся карабинер передает это трем другим карабинерам, и все мигом исчезают.
Такой поворот дела помогает нам благополучно удалиться. Мы вскакиваем на велосипеды и уезжаем. Едва мы отъехали на какие-нибудь триста метров, как раздался взрыв первой мины, затем послышался второй взрыв. А через несколько секунд нас настиг поистине адский грохот. Это взорвались остальные мины. Прохожие поспешно укрываются в подъездах, проклиная английские самолеты и фашистов, не объявивших воздушной тревоги. Люди, видимо, думают, что начался воздушный налет.
Тем временем все гаписты, целые и невредимые, возвращаются на свои подпольные квартиры.
На следующее утро газеты под огромными заголовками поместили ставшее обычным сообщение: террористические элементы произвели несколько взрывов, причем было убито три и ранено несколько немецких офицеров. Тут же объявляется вознаграждение в один миллион лир тому, кто обнаружит и выдаст виновников. Затем, как обычно, следует перечень карательных мер.
В то время префектом Турина был один фашистский негодяй. В бессильной злобе против неуловимых и смелых гапистов он мстил за их действия старым антифашистам, тем, кто уже испытал лишения тюрьмы и ссылки.
Выработанный нами план борьбы продолжал, однако, претворяться в жизнь. Благодаря действиям гапистов пропасть между немцами и фашистами, с одной стороны, и народными массами — с другой, еще больше углубилась. Действия гапистов вносили деморализацию и дезорганизацию в ряды немецких и итальянских фашистов, укрепляли дух сопротивления и волю к борьбе в народных массах.
Боевые операции гапистов подрывали моральное состояние противника. Немцы и фашисты были терроризированы внезапными и бесстрашными налетами гапистов, они были словно скованы страхом и теперь уже боялись свободно передвигаться по городу.
Боевые операции гапистов в то же время действовали ободряюще на ту часть населения, которая еще проявляла нерешительность и была подвержена воздействию вражеской пропаганды. Действия гапистов являлись реальным вкладом в борьбу и свидетельствовали о том, что антифашистская борьба действительно стала организованной и упорной.
С усилением организационной работы мы обретали в лице групп патриотического действия идеальное оружие в борьбе за осуществление наших целей.
После описанной операции против штаба эсэсовских войск я встретился на улице Принчипе Оддоне с Валентино и Ди Нанни, который, хотя и прихрамывал, но не покидал своего боевого поста. Два дня спустя с Ди Нанни, Валентино и Барка мы подготавливаем операцию по уничтожению вражеской автоколонны в Борго Кримеа. При проведении этой операции мы уничтожаем несколько автомашин врага.
В первых числах февраля Риккардо и Антонио среди бела дня уничтожают в трамвае маршрута 18 двух чернорубашечников и благополучно спасаются, несмотря на то, что в тот момент этот район прочесывали несколько патрулей.
К концу февраля Риккардо получает приказ отправиться в Аккуи и завербовать еще двух молодых гапистов. Однако Риккардо не желает ехать туда, как говорится, не оставив там никакой о себе памяти (ведь Аккуи — его родной город!). Поэтому он везет в чемодане две мины. Приехав в Аккуи, Риккардо исполняет поручение, а затем отправляется в местный немецкий штаб, где до этого в течение нескольких месяцев он по заданию КНО[13] работал переводчиком.
Проникнув в штаб, он зажигает фитиль мины и преспокойно удаляется. В результате — три немца убиты. Немедленно вслед за этим власти объявляют приказ об установлении комендантского часа с шести часов вечера, начинают поголовный обыск во всех домах города, ища виновника, который в это время находился уже далеко от Аккуи, на пути в Турин.
Наконец, после многократных просьб командование находит для меня топографическую карту Турина. Я сразу же отмечаю местонахождение основных немецких штабов и наиболее важные с военной точки зрения объекты: вокзалы, радиостанцию, железнодорожные узлы и т. д. На следующее утро я совершаю на велосипеде прогулку по городу, чтобы получить возможно более точное представление о местонахождении всех этих объектов.
После нашей операции в гостинице «Генуя» германское командование усилило охрану своих штабов, окружив их колючей проволокой, чтобы помешать даже приблизиться к ним. Эта новая выдумка врага заставляет нас специально собраться, чтобы обсудить и изучить новые формы борьбы.
Мы собрались в одном доме на улице Лука делла Роббиа и оживленно обсуждали положение. Вспоминаю, как в тот день я цитировал слова Дантона: «Смелость, смелость и еще раз смелость». Намеченные операции во что бы то ни стало должны были быть доведены до конца.
Борьба первых отрядов ГАП явилась в дальнейшем основой для создания многих десятков отрядов сапистов[14], целых бригад и дивизий, которые продемонстрируют возможность ведения боевых действий также и в условиях города.
