– Где-то есть… Позови прислугу.
– Зачем? Я сама найду.
Мизя легко закружилась по комнате, раздвинула тяжёлые шторы, впуская в комнату лучи весеннего солнышка, подхватила хрустальный графин и стакан. Выпила, снова наполнила тот же стакан и протянула Коко.
– Словно поцелуй, – заметила Коко Шанель, выпив воды.
Странное дело, ей эта вполне обычная вода показалась удивительно вкусной.
– Я – Мизя, – сказала Мизя Серт.
– Я знаю, – ответила Коко. Потом, помедлив минуту, добавила: – Как же ты красива… Чертовски красива! Что ты здесь делаешь? – Коко выразительно повела глазами.
– Узнала, что тебе плохо, и – приехала.
– Спасибо… На глазах Коко снова появились слёзы.
– За что? – искренне удивилась Мизя. – Слушай, хватит реветь… А сигаретка у тебя есть? Они сидели на смятой постели, подобрав под себя ноги, курили длинные американские сигареты и болтали о всякой ерунде. Коко вдруг поймала себя на том, что смеётся.
– Мизя! – сказала она. – Моя милая Мизя! Ты только что видела плачущую Коко… Так вот, этого ты больше никогда не увидишь!
– Конечно, не увижу, – улыбнулась Мизя. – Это же так глупо – плакать, когда слезами ничего не исправишь…
Мизя (в центре снимка) и Коко на отдыхе с подругами. 1938 год.
Впервые после пережитой трагедии Коко появилась на людях летом 1920 года – на Ривьере, куда Шанель приехала вместе с новой подругой Мизей.
Вокруг Мизи тут же поднялась целая волна сплетен. Серт считалась талантливой пианисткой. И она действительно давала концерты, собиравшие в салонах парижский бомонд. Правда, профессиональные музыканты поговаривали, что почитателей Мизи больше привлекала её неземная красота, чем весьма небезусловный музыкальный талант.
Но ещё больше шуму наделал… наряд Коко Шанель. Её даже не сразу узнали. Подтянутая, строгая, с тонкими, нервно сжатыми губами, высоко поднятой головой, с безупречной фигурой (которой она, как и подобает истинной леди, была всю жизнь недовольна), остро красивая, Коко была… в брюках! И это вызвало настоящий шок.
Дело в том, что до 1920 года женские брюки были не то чтобы не в моде, их попросту не соотносили с женскими нарядами. До Коко женщины брюк не носили вообще!
Коко наслаждалась произведённым эффектом. И Мизя, одетая в вызывающе роскошное платье, выглядела на её фоне ещё ослепительней. Женщины вели себя подчёркнуто отрешённо от разношёрстной толпы отдыхающих, общались только друг с другом и казались вполне счастливыми.
Скандальные пересуды не заставили себя ждать. Но главного Коко добилась – спустя несколько дней вся женская часть Ривьеры оделась в брючные костюмы.
Марлен Дитрих в костюме, сшитом для неё Коко Шанель. 1933 год.
36. Настоящая француженка
Но поездка на Ривьеру была уже результатом проделанной Мизей работы по спасению Коко. А вначале, сразу после памятного знакомства, Мизя уговорила Шанель отправиться в путешествие в Италию.
Чего добивалась эта яркая изящная женщина? Она не получила от Коко Шанель ничего, на что могла бы рассчитывать, – денег, доли собственности, каких-то особых привилегий. Ничего, кроме дружбы. Большой, долгой – на всю оставшуюся жизнь.
Кто сказал, что дружить умеют только мужчины? Пусть посмотрят на Коко и Мизю. И – устыдятся…
Шанель не стала противиться и отправилась с Мизей в Италию. Они меняли города и гостиницы, наслаждались морем и солнцем, задумчиво бродили среди римских руин. Искренняя, улыбчивая, открытая Мизя поразила Коко.
Однажды во время этой полутайной поездки в Италию Шанель спросила:
– Мизя, скажи, кто я на самом деле? Рядом с тобой я чувствую себя какой-то… акулой. Я столько раз обижала людей, Мизя. Ранила, сама того не осознавая.
– Кто ты? – Мизя отступила на шаг, склонила голову, словно присматриваясь к подруге. – Ты настоящая француженка, Коко. Это я говорю тебе как… полячка. Ты – Коко Шанель! Красивая, умная и очень сильная. Ты – наша надежда. Верь в себя, Коко!
– Да, да, – смутилась Коко.
Потом глубоко вздохнула и, словно сбросив с себя тяжкий груз, произнесла:
– Пора возвращаться домой, Мизя. У нас полно работы.
Коко грустит…
Как некогда любовь к Артуру Кейплу, летом 1920 года дружба с Мизей Серт стала для Коко Шанель катализатором необыкновенного творческого подъёма. Судите сами. Именно в 1920 году Коко сделала три главных в своей жизни изобретения: ввела в обиход женский брючный костюм, маленькое чёрное платье и… вывела формулу самых знаменитых в истории духов «Шанель № 5».
Парижские бульварные газеты на все лады перемывали подругам косточки. Вывод напрашивался однозначный – женщины состояли в близких и не только дружеских отношениях. Как они реагировали сами? Коко презрительно отворачивалась, стараясь не замечать этой грязной возни. Мизя же лишь смеялась в ответ – думайте что угодно, правды вы в любом случае не узнаете…
Не стоит полагать, что Коко была совершенно равнодушна к этим сплетням. В ту пору она ещё не осознавала подлинных масштабов своей популярности, а потому болезненно воспринимала весь этот вздор. Но никогда не отвечала на подобные обвинения и не выказывала своих обид.
И всё же – в каких отношениях состояли Коко и Мизя? А какое нам, собственно, дело? Истинная любовь не имеет ни национальности, ни возраста, ни, в конечном счёте, пола. Для Коко синонимом любви была красота. А Мизя Серт была ослепительно красива.
Ответом Коко на оскорбительные слухи стало её сближение с великим князем Дмитрием Павловичем. Но это уже другая история.
Коко Шанель – икона стиля.
Дружба Коко Шанель и Мизи Серт длилась 30 лет. И на пике славы, и в годы забвения – Мизя всегда оказывалась рядом, чтобы разделить триумф и поддержать в горе. Редкий, к великому сожалению, случай, когда дружба двух женщин ни разу не омрачилась ни завистью, ни соперничеством.
Казалось бы – что здесь необычного? Миллионы людей связаны узами дружбы. Миллионы сближаются и становятся почти родственниками. Дружба – великое чувство… Но речь-то идёт о женщинах необыкновенных. Мизя Серт привыкла (не могла не привыкнуть) к всеобщему поклонению. А Коко была вынуждена всю жизнь воевать за свои идеи и заработанный капитал. Мир моды не только блистателен, он ещё и очень жесток. Дальнейшие события жизни Коко Шанель лишь докажут эту печальную истину…
Уже после Второй мировой войны с Коко Шанель случилась большая неприятность. Ей поставили в вину знакомство с Вальтером Шелленбергом, одним из военных преступников, осуждённых в Нюрнберге. На Коко обрушились все французские газеты.
