рубят – щепки летят». «Чертеж» Коровину очень понравился, и он с искренним удивлением все повторял:
– Ну надо ж как?! Тебя, что же, учили этому-то где-нито?!
– Учили, – ответил я, – в Боровичах учили. Полгода учили на штабном отделении.
– Ну надо ж как?! – все повторял изумленный Коровин и, наконец, пошел показывать планшет командиру дивизиона.
Капитан Рудь долго рассматривал планшет и тоже восхищался, как сам выразился, «чистотою работы». Затем куда-то с ним ходил. А к вечеру мне было приказано принимать дела начальника разведки дивизиона у лейтенанта Шевченко, моего сверстника, которого переводили на должность командира пятой батареи. Это была для меня новость.
Собрав пожитки, я простился с Коровиным, и комбат сказал мне при расставании:
– Ну, давай, работай. Там, в дивизионе, твое умение боле пригодится. А батареи не забывай. Заходи.
– Зайду, никуда не денусь, – ответил я.
И, пожав руку Коровину, отправился в тылы, где стояли автомашины штаба первого дивизиона.
Своему новому назначению я не удивился. Я знал, я был уверен, что рано или поздно оно последует. И оно последовало довольно-таки быстро. Подходя к месту расположения штаба первого дивизиона, около крытой машины, из печной трубы которой поднимались струйки голубоватого дыма, я заметил невысокого, худого старшего лейтенанта с впалыми щеками и глубоко посаженными глазами.
– Видонов Василий, – отрекомендовался старший лейтенант, – начштаба первого дивизиона.
Поглаживая подбородок, Видонов будто присматривался ко мне, кривя губы в чуть заметной лукавой улыбке. Мы обменялись рукопожатиями.
Когда закончились обычные формальности приема и передачи должности, Видонов сказал мне:
– Начинай с того, что составь разведпланшет всего переднего края обороны противника перед фронтом дивизиона. И вглубину захвати, сколь будет возможно.
– Ясно, – ответил я, – только у меня нет личного оружия. В батарее я нашел какой-то бельгийский револьвер, но к нему только два патрона, а с винтовкой как-то неудобно.
– Да что, у нас наших пистолетов нет, что ли?! Вон, в фургоне. Тебе какой: ТТ или наган?
– Наган, – сказал я. Быть может, вспомнив свою мальчишескую мечту – иметь при себе именно эту систему револьвера.
– Ну и бери на здоровье, – произнес Видонов и пригласил в машину на ужин.
11 апреля. Утром, после завтрака, повесив на ремне кожаную кобуру с наганом и захватив несколько листов ватмана, я отправился на НП.
– Ну как, дела принял? – встретил меня капитан Рудь с какой-то, как мне показалось, подозрительной улыбкой.
– Дела принял, товарищ капитан.
– Тогда вот что: ты теперь давай, значит, это, такой же чертеж сделай. Но в масштабе дивизиона. Понятно? И шоб, понимаешь, все ясно было. Шоб как посмотрел, то сразу же и определил: где, какого возле ориентира, значит, дома там или дерева, какая есть цель.
– Все ясно, товарищ капитан.
Планшета я решил пока не делать. А вознамерился поразить всех, как выражаются «сшибить с ног», панорамой. Из шести половинок ватманского листа, тут же в блиндаже, я склеил длинную полосу, наподобие древнего свитка. Разграфил ее согласно угломерной сетки стереотрубы. А затем, ориентируясь по делениям, нарисовал панораму видимого пейзажа, от одного фланга обороны до другого. Тронуть акварелью этот пейзаж было делом плевым. И прямо по рисунку, красным карандашом, обозначил цели, написав тушью поверху их кодовое наименование и соответствующие координаты. Когда-то, в Боровичах, подобным «экспонатом» я вызвал восхищение полковника Арзуманова и недоумение Потапова, который тогда никак не мог понять, для чего нужно «портить хорошо нарисованный пейзаж» какими-то красными «каракулями и иероглифами». Увидав творение моих рук, капитан Рудь вначале онемел, а затем пришел в состояние восторга.
– Вот так да-а… – проговорил он, разглядывая панораму, – так то ж прямо-таки картинная галерея. Эрмитаж! Я ж в нем до войны бывал. Только там такого нэма! Смотри-ка, – обращается Рудь к Видонову. – Все теперь ясно, все понятно и, значит, против какого ориентира цель. Теперь я показываю такую картину комбату и говорю: «Вот тут, около разрушенной конюшни, два пулемета. Давай крой!»
– Конечно, – соглашается Видонов, поглаживая подбородок, – с такой-то картиной куда уж больше.
– А шо, – недоумевает Рудь, – скажешь, не так?!
– Да я разве возражаю, – хмыкает Видонов, – сразу видно – мастер!
– И я говорю – мастер! – Рудь свернул панораму и отправился с ней куда-то торопливо-семенящей походкой.
– Демонстрировать пошел, – улыбаясь, шепнул мне Вася Видонов, – теперь тебя, как пить дать, заберут от нас. А жаль.
– Куда заберут? – насторожился я.
– Куда? – Видонов опять хмыкнул. – Поживем – увидим!
Не прошло и получаса, как пришел разведчик штабной батареи полка и сообщил, что «майор Шаблий вызывает лейтенанта Николаева до себя».
Подхожу к знакомой мне уже землянке. Майор Шаблий, все в том же дубленом полушубке и шапке-ушанке, сидит на снарядном ящике около стереотрубы с моей панорамой в руках. Из-за плеча командира полка подглядывает капитан Рудь. Я остановился на почтительном расстоянии, доложил, как положено, о том, что «прибыл по приказанию», стараясь придать голосу и позе как можно больше безразличия и равнодушия. Майор Шаблий искоса бросил на меня взгляд и улыбнулся своими тонкими губами.
– Я тебя, Николаев, проверить решил – на что способен? Сегодня пойдешь со мною в штаб полка, а завтра примешь должность начальника разведки. Первый помощник по оперативной части у нас Коваленко, ты его знаешь. Будешь вторым помощником.
В тылы полка шли мы только вдвоем. Тихие весенние сумерки опускались на землю. Над головой повис плотный полог пасмурного неба, и только горизонт сверкал причудливыми переливами узкой полосы оранжево-огненного заката.
Шаблий тут же заявил Гречкину о том, что он назначает меня вторым помощником начальника штаба полка по разведке.
– В штатном расписании нет такой должности, – возразил Гречкин.
– Меня это не интересует, – заявил Шаблий ледяным тоном, – в нормальной артиллерийской части должен быть начальник разведки. Полк без разведки, что солдат без ружья. Если кто-то при формировании части забыл об этом, наше дело – исправить упущенное. Найди ему любую офицерскую должность и напиши рапорт на имя командующего артиллерией армии. Лошадей в полку нет ни одной, зато есть должность ветеринарного врача. Вот и определи его на эту должность. А тебе, – обратился Федор Елисеевич ко мне, – Коваленко завтра все расскажет, покажет и объяснит. Он у нас толковый штабист. Сегодня ночуешь пока что у меня, в машине. В автобусе.
Ужинали мы вдвоем: ели овсяную кашу и пили чай с черными сухарями. Спать легли на мягких диванчиках, расположенных вдоль стен.
– Смешной ты какой, со своими усами и бородой, – услышал я в темноте голос Шаблия и его добродушный смех.
Ничего не ответил я на замечание командира полка. Я думал о том, как Судьба испытывает человека. Принял майор Шаблий
