— Зачем они так?
Дипломат не удивился нашей наивности и объяснил:.
— Желание напомнить о себе. А здесь, как нетрудно догадаться, — реклама, и к тому же бесплатная. Как не воспользоваться таким шансом?..
Еще один эпизод.
В те же дни многие аргентинские газеты опубликовали фотографию: мужчина (это был актер американский) на руках выносит из океана на берег обнаженную, прелестно сложенную женщину — известную тогда итальянскую актрису. (Фамилии не называю. Думаю, что ей, теперь пожилой женщине, сегодня вряд ли приятно вспоминать о том «подвиге».) В подписи к фото сообщалось, что прогулочная яхта от высокой волны якобы перевернулась, ну и…
Коллеги актрисы из разных стран, съехавшиеся на фестиваль, переглядывались, перешептывались, посмеивались: действительно, на снимке ни яхты, ни волны-злодейки не было. Да и потом, откуда фотокорреспонденты могли знать, в каком месте и в какое время случится бедствие?..
Вскоре мне представилась возможность спросить у самой актрисы:
— Что побудило вас пойти на такой рискованный шаг?
— Евгений, режиссеры меня перестали замечать. Меня забывают зрители…
— Значит, понадобился скандал?
— Да, скандал!..
Тогда подобного рода способы борьбы за выживание нам, людям с советской моралью, советским воспитанием, казались унизительными, даже дикими. Сразу приходило на память усвоенное со школьной скамьи: бытие определяет сознание.
Естественно, буржуазное бытие и их, капиталистическое, западное сознание. Зато сейчас самым распространенным у нас стало: «Хочешь жить — умей вертеться!» И в связи с этим пришел на память следующий случай.
В самом начале нашей перестроечной жизни, когда зазвучало по всей стране слово «рынок», в моей квартире раздался телефонный звонок:
— Эвгени Семенач, да?
— Да.
— Мы ваш поклонник, да? Вы ищете дэньги на ваш фильм, да?
Действительно, в разных интервью я не скрывал своего отчаяния от бедственного положения нашего кинематографа и от того, что начатому фильму «Любить по-русски» от безденежья грозила остановка, а может, и закрытие. Это значило бросить в пропасть безработицы человек 80 талантливых людей (плюс их семьи)…
И вот этот звонок. Сразу мелькнуло: «Хочешь жить…» Ну, и решил я вертеться — согласился принять своих поклонников с кавказским акцентом.
…На стол из ярких фирменных пакетов выкладывались «дары супермаркета»: виски, коньяк, мясные, рыбные деликатесы… Это было тогда, когда в стране магазины были уже почти пустыми. Молодые «господа», блеснув золотыми ошейниками, взяли с места в карьер:
— Сколько надо на фильм?
— Миллионов триста, чтобы закончить монтаж, озвучание, — признался я, вглядываясь в их улыбчатые холеные лица.
Гости с юга переглянулись, усмехнулись:
— Но праблэм!
— И чем буду обязан? — спросил я, догадываясь, что поклонники пришли ко мне совсем не с подарком.
— Мы дэлавие люди, да?
— Заметно, заметно, ребята… Ну, и все же?..
А все оказалось проще простого: они открывают свой ресторан и просят меня дать право назвать их питейное заведение моим именем. (Господи, и всего-то?) Даже предложили на выбор варианты: «Евгений», «Дядя Женя», «Матвеевский»… Сказали, что в зале будет персональный стол с табличкой — для меня и моих «знамэнытых» друзей.
— С Юрий Ныкулин знаком?
— Знаком…
— Хазанов знаком?
— Знаком…
— Пожалуйста — пей, кушай!
Прелесть моей будущей жизни «дэлавие люди» рисовали азартно и весело… Отхлебнув виски, я, также веселясь, спросил:
— Стол, значит, персональный… А в тюрьме на нарах мне тоже будет место персональное?!.
…Расстались вежливо. Так мне и не пришлось покутить у «Дяди Жени».
Или вот еще эпизод.
— Немыслимо!.. Это подло!.. Евгений Семенович, за что нас так?!. — В телефонной трубке захлебывалась в слезах Галина Александровна Польских.
Подобный взрыв ее эмоций был мне знаком только на съемочной площадке — в роли, в образе. В жизни же, как бы судьба ни ломала ее, актриса всегда собранна, всегда ровная, сдержанная…
— Что случилось, Галенька? Умоляю, успокойся и толком объясни!
— По всей Москве расклеены плакаты с портретами кандидатов в депутаты гордумы…
— Ну и что? — пытался я понять причину ее волнения.
— Под портретом какого-то Лупье (фамилию я изменил) черным по белому написано, что вы и я поддерживаем его кандидатуру… Вы-то хоть знаете его?
— В общем — нет… — обронил я в ответ. А сам вспомнил, как накануне в магазине незнакомый мужчина как бы невзначай, но ядовито бросил фразу: «Кого тянете во власть? О вас думали лучше, господин Матвеев». — Не тот ли это Лупье, — размышлял я в трубку, — который брал у нас подписи под документом о создании «Славянского фонда милосердия для помощи ветеранам, инвалидам и беженцам»?
— Не помню, — сказала, не успокаиваясь, Галя. — Прошу вас, принимайте меры… Я не могу слышать… Меня предательницей назвали!..
Не знаю, удалось ли мне хоть немного успокоить Галину Александровну, но сам я завелся страшно. Как же так! Человек, которого я не знаю, расклеил по всей Москве агитационные афишки, где сказано, что он мой друг, что я поддерживаю его как кандидата в депутаты…
Поделился я своим возмущением с одним приятелем, с другим, с третьим… Они советовали:
— Не бери в голову — завтра забудется…
— Подавай в суд, старик!
— За эту рекламку можно с него хорошие бабки получить…
Где этот фонд, чем занимается и существует ли он вообще — прошло ведь три, даже четыре года?.. И кто этот Лупье?!.
Переполняемый гневом, злостью на «кандидата», позвонил я в родную «Вечерку». Заместитель главного редактора сочувственно выслушал меня.
— В окружную избирательную комиссию сообщили? — спросил он.
— Да, конечно. Пожалуйста, опубликуйте мое возмущение такой подлой, наглой рекламой!..
— Успокойтесь, Евгений Семенович! Завтра это пойдет в номер…
Газета выполнила свое обещание: за три дня до выборов «Вечерняя Москва» под рубрикой «Нам позвонили» напечатала: «Народный артист рассказал, что…» Когда правда наконец-то вышла на свет и я мог теперь быть удовлетворен, напряжение предыдущих дней дало о себе знать: сердечный приступ… «скорая»… больница…
Так о чем я говорил? Об участии актеров в рекламе? И как я к этому отношусь? Отвечаю: положительно, но сдержанно, осторожно…
Кроме чисто меркантильного интереса умная, драматургически выстроенная реклама может дать актеру возможность создать художественный образ в миниатюре. Зачем же отвергать такую возможность? Особенно застоявшемуся актеру? Любая съемка для него — тренинг, упражнение, мобилизация своих психофизических данных, то есть невольный повод держать себя в хорошей форме.
