Белый дом был окружен танками Таманской дивизии и бронемашинами Тульской воздушно-десантной дивизии. Собравшиеся там депутаты в любую минуту ожидали штурма и ареста. И здание, вероятно, было бы захвачено в конце концов, если бы не действия Ельцина. Неожиданно для путчистов он не только не попытался с ними поладить и договориться, а, напротив, пошел на обострение. Он объявил путчистов преступниками и потребовал сдаться.
Соратники отговаривали его выходить на улицу, где стояли танки Таманской дивизии, но он решил идти. Написанное на даче в Архангельском обращение Ельцин прочитал прямо с танка, и эти кадры, увиденные страной и всем миром, вошли в историю. Ельцин стал символом законной власти, демократии и мужества. С этой минуты за действиями Бориса Николаевича стал следить весь мир.
Увидев его на танке, люди поняли, что заговорщикам можно и нужно сопротивляться. Если Ельцин их не боится, почему должны бояться другие? И москвичи двинулись к Белому дому. Они провели здесь три дня и три ночи. Уходили. Возвращались. Встречали здесь знакомых и коллег. Они были готовы защитить собой Ельцина, потому что Ельцин защищал их. И другой защиты и надежды не было.
Борис Николаевич был готов сопротивляться до последнего. Сказал Виктору Ярошенко:
— Молодец архитектор Чечулин, на славу потрудился. Пожалуй, в Москве это единственное здание такого масштаба. Как он все здорово придумал: чтобы обойти все его кабинеты, коридоры, потребуется не один день. А подземный бункер и выходы из здания — прекрасно созданная система безопасности. Уверен: чем дольше будет продолжаться наша осада, тем громче политический резонанс, а у нас больше шансов мобилизовать народ…
Для руководителя президентской администрации Юрия Владимировича Петрова (он в свое время сменил Ельцина на посту секретаря Свердловского обкома) 19 августа 1991 года был первым рабочим днем в Белом доме. Ельцин представил его коллегам уже после своего знаменитого выступления с танка.
«Мы готовились к самым серьезным событиям — вплоть до штурма и физического уничтожения, — вспоминал потом Петров. — Кажется, двадцатого числа мы, два или три человека, сидели в кабинете Ельцина. Входит взъерошенный Шахрай, у него на поясе пистолет. Я его спросил:
— Сергей Михайлович, зачем вам пистолет? Неужели вы действительно будете стрелять?
Он посмотрел на меня и говорит:
— Да!»
Бурбулис позвонил Крючкову:
— Вся ответственность за возможное кровопролитие ляжет на вас! Вы это понимаете?.. Если понимаете, то отдайте приказ о выводе войск из Москвы!
Ельцин своими указами объявил членов ГКЧП уголовными преступниками и объяснил, что исполнение их приказов равносильно соучастию в преступлениях. Он требовал задержать руководителей переворота. Твердость и определенность поведения Ельцина создавали новую реальность. Местные руководители как минимум сохраняли нейтралитет и не спешили исполнять указания путчистов.
Своим указом Ельцин подчинил себе армейские части, органы МВД и КГБ, расположенные на территории России. Это предоставляло ему формальный повод отдавать им распоряжения. Отдельным указом Борис Николаевич принял на себя командование Вооруженными силами Союза ССР на территории РСФСР.
ГКЧП, разумеется, в ответ объявил все указы Ельцина и российской власти недействительными. Но слова путчистов не имели значения. Все ждали: решатся ли люди, засевшие в Кремле, взять штурмом Белый дом, силой подавить главный очаг сопротивления, арестовать Ельцина и его окружение?
19 августа 1991 года ГКЧП подготовил документ, определив судьбу российского руководства:
«1. Для обеспечения порядка и безусловного выполнения ре-шений Государственного комитета по чрезвычайному положению предпринять меры по оперативному интернированию лиц из числа руководства РСФСР в соответствии с оформленными Прокуратурой СССР документами…»
В этом списке, который открывался именем Ельцина, были перечислены все люди из его ближайшего окружения. Это распоряжение не было реализовано, потому что, к счастью для страны, путчисты оказались ни на что не годными организаторами.
Заместитель министра обороны генерал Валентин Варенников, находившийся в Киеве и недовольный медлительностью ГКЧП, прислал возмущенную шифротелеграмму: «Взоры всего народа, всех воинов обращены сейчас к Москве. Мы убедительно просим немедленно принять меры по ликвидации группы авантюриста Ельцина Б. Н., здание правительства РСФСР необходимо немедленно надежно блокировать, лишить его водоисточников, электроэнергии, телефонной и радиосвязи…»
Если бы путч возглавляли такие люди, как Варенников, история могла бы пойти иным, кровавым путем.
К Красному дому на Тверской, где расположились Моссовет и мэрия, подошла танковая колонна. В кабинет Юрия Михайловича Лужкова, тогда премьера правительства Москвы, вошел генерал и доложил, что колонна прибыла для охраны Моссовета.
Лужков, по словам присутствующих, ответил крайне эмоционально, поэтому некоторые слова придется опустить:
— А ты мне тут … не нужен со своей охраной. В Москве и так полный порядок. Так что разворачивайтесь и … отсюда.
— Есть, — ответил генерал и ушел.
«Через несколько минут уходит и колонна танков, — вспоминает Евгений Савостьянов, в ту пору работавший в Красном доме. — Этот эпизод хорошо характеризует общий раздрай, непонимание ситуации, неопределенность целей и стремление подстраховаться на всякий случай, не проявляя излишнего рвения, столь характерные для всех, кто помимо собственной воли был вовлечен в авантюру ГКЧП».
Дни были жаркие. Закончив совещание, Юрий Лужков сидел в одной майке. Удивленно заметил:
— Путч — сложнейшая хозяйственная операция, а мы их солдат кормим…
20 августа пять часов шел митинг перед Белым домом. Там стояли самые разные люди. Были совсем странные, искавшие приключений, и пьяные, и полууголовники. Но абсолютное большинство составляли москвичи, которые искренне не хотели поворота назад и были возмущены попыткой решить их судьбу без их участия. Сюда стянулось немало людей с оружием — омоновцы, милиционеры, бывшие афганцы.
В дни событий в здании находилось примерно двести сорок депутатов и с ними две сотни сотрудников аппарата Верховного Совета. Они выступали, писали и раздавали листовки. Их развозили по аэродромам и просили летчиков взять с собой. Депутаты звонили в свои округа и рассказывали, что происходит. Часть депутатов разъехались по воинским частям — в училище имени Верховного Совета РСФСР, дивизию имени Дзержинского, батальон и полк связи в Сокольниках, в спецназ, стоявший в Теплом Стане. Исходили из того, что в любую минуту Белый дом может быть захвачен. Подготовка к штурму Белого дома действительно шла.
