Переводы, выделенные для меня, отличались простотой языка и невероятным количеством повторений. Вот один пример: Лабораторные химикаты. Тексты по стандартам хлористого натрия, хлористого калия, хлористого магния отличались только названием металла. Поэтому я диктовал своей машинистке текст по хлористому натрию и добавлял: «Такой же текст напечатать еще два раза, заменяя при этом натрий на калий и магний».
Ввиду того, что от переводчика для перевода этих служебных документов требовалась необыкновенная тщательность, то и за страницу перевода гонорар был повышенным. Страницей в смысле расчета считались 30 строчек текста по 60 знаков в каждой. Но государственные служащие в управлении стандартизации ГДР не утруждали себя пересчетом знаков. Они не настаивали на том, чтобы были обеспечены предписанные 1800 знаков, их устраивали и 1500. Это было настоящее золотое дно, и моему коллеге было хорошо известно, что для этой работы потребуется минимум 18 месяцев.
Для содержания семьи мне нужно было ежедневно около 2 часов заниматься диктантами, для чего был приобретен магнитофон.
Тут сделаем небольшое отступление в прошлое.
В двадцатых годах мой отец помимо того, что он был бургомистром в нашей деревушке, являлся также и депутатом в парламенте Пруссии и активным членом Народно-национальной партии Германии. Ввиду того, что тогда даже таким людям не положено было иметь секретаршу (сегодня этого не понять), он должен был свою служебную переписку осуществлять сам. Для этого он приобрел печатную машинку, что тогда было в диковинку. С ней я быстро наладил дружеский контакт. Первые шаги печатания я предпринял еще до школы, т. к. алфавит я уже знал от старших братьев.
Предупреждение о том, что приобретаемая по личной инициативе практика печатания двумя пальцами в будущем приведет к нелегкому переучиванию на десятипальцевую систему печати, я, будучи еще дошкольником, воспринял в известной степени без особого внимания. О правоте предупреждения я понял, когда уже было поздно. В первые месяцы моей самостоятельности я все тексты, будь то латиница или кириллица, печатал одним пальцем, что быстро привело к тендовагиниту, который сделал меня неработоспособным. Нужна была машинистка, чтобы я по крайней мере освободился бы от печатания переведенных из русского на немецкий текстов.
Поэтому в центральной газете Магдебурга «Народный голос», называвшуюся среди народа «Паучий волос», я разместил следующее объявление:
Требуется машинистка для работы на дому
Печатная машинка предоставляется
Скорость печати — не менее 100 знаков в минуту
Трудные технические тексты
На объявление отозвалось 28 человек, 27 дам и 1 мужчина. Всех их я пригласил домой и всем продиктовал один и тот же текст. 25 кандидатов, среди которых был и мужчина, мне не подходили. Они проваливались на словах Hexamethylrntetramin или Aethylacethylketon, а также не определяли разницу между Heißdampf и Heizdampf. Одна дама оказалась выше среднего уровня, и только две дамы не смотря на мою изощренность, не были сбиты с толку.
Одна из них, помимо своей работы главного секретаря в одном из научных институтов, с 1954 по 1990 год делала мои переводы под стенограмму, а потом по магнитофонной записи и на чистую.
Когда в 1955 году в ГДР в продажу пошли первые магнитофоны, которые были без удобства в обслуживании, то со стенографией все равно было покончено. Текст печатался с магнитной ленты, и фрау Гертрауд Брозе, так звали эту гениальную даму, печатала его сразу в чистовом виде. Это давало возможность, чтобы я мог текущие средства к существованию (без накопительной ниши и без роскошных акций) зарабатывать переводами диктантов пять раз в неделю по 3 часа в день. Значит, появилась экономическая база для перехода на дневной курс учебы.
В инженерной школе машиностроения Магдебурга было выдвинуто предложение о переходе с заочного на очное обучение (или дневное обучение).
Это потребовало содействия моего куратора, чтобы преподавательский состав с дневного отделения побудить к рассмотрению моего ходатайства и пригласить меня на вступительный экзамен. Это произошло в марте 1955 года. Дерзость моего обращения заключалась в том, что, еще не окончив 3-й семестр заочной учебы, я ходатайствовал о переводе на 5-й семестр очного курса.
Из секретариата инженерной школы я достал учебный план для 4-го семестра и с удивлением обнаружил, что имеющиеся там предметы были уже пройдены на заочном отделении. Так что я посчитал, что предстоящий вступительный экзамен будет ребячьей игрой.
Наконец пришли и сомнения, когда после беседы с куратором выяснилось, что секретарша по ошибке сунула мне учебный план 3-го семестра. Смена учебного плана и ознакомление с реальностью дел тут же привели к спаду эйфории. До вступительного экзамена еще имелось 3 месяца, и за это время нужно было самостоятельно, без помощи из вне, постичь все предметы 4-го семестра.
Тут мои дорогие ангелочки снова кое-что выдумали. Мания величия кажется мне преступлением, которое на месте расположения ангелов-хранителей вызывает особо громкую тревогу. Затем ангелы рассматривают положение более пристально и выписывают после этого рецепт для выздоровления.
Что делать? Сложить оружие? Нет, это не для тельца!
«Переключиться на сверхэффективную умственную работу» — так звучал рецепт, выданный ангелами-хранителями.
Исходя из повседневной 10 часовой учебы, в моем распоряжении имелся общий запас в 900 часов. Но только при условии, что я смогу продолжать удовлетворять клиентуру дополнительными двумя часами переводов. Регулярно превышать 12 часовой рабочий день, я считал нереальным. Для удовлетворения излишних заказов потребовалась помощь извне. Нельзя же было разочаровывать верных клиентов?!
И вот тут на лицо было место заблаговременному вмешательству одного из моих ангелов-хранителей. Один мой хорошо знакомый коллега, такой же одиночка по работе, как и я, был очень рад моему предложению поработать за меня. Тем более он недавно потерял двух своих клиентов и подыскивал дополнительный заработок. Эдгар Шайтц, так звали этого человека, был превосходным техническим переводчиком, и можно было быть уверенным, что качество его работы не разочарует моих клиентов.
Так пришло решение «сомкнуть зубы и вперед!».
То были три тяжелых месяца без выходных, и тяжелых не только для меня, но и для семьи. Но что не сделаешь, чтобы сэкономить 3 учебных года. Оставаясь на заочном отделении, мне пришлось бы сдавать заключительные экзамены летом 1959 года. А при успешном переходе на дневное обучение, это может произойти уже летом 1956 года.
