Я обращаю ваше внимание на значительные суммы денег, вложенные в акции железных дорог. Я имею в виду прежде всего государственное участие в железных дорогах «Кёльн – Минден», «Бавария – Мёркеш», «Верхнесилезская», «Старгард – Позен». Есть еще вклады в гарантийный фонд линии «Кёльн – Минден», которые в случае необходимости можно продать или заложить, плюс налоговые кредиты шахтам Саарбрюккена и Верхней Силезии»162.
Предложения фон дер Хейдта позволяли обойтись и без непопулярного повышения налогов. Его идеи пришлись по душе Бисмарку, и нет ничего удивительного в том, что после победы над Австрией в 1866 году нудного Бодельшвинга на посту министра финансов сменил Август фон дер Хейдт. Бисмарк называл его ласково «золотым дядей».
Схема, предложенная банкиром-протестантом, была превосходной. Но свои идеи имелись и у банкиров-евреев: Блейхрёдера и его друзей в финансовых империях Ротшильда и «Сал. Оппенгейма». Они тоже рекомендовали продать акции железной дороги «Кёльн – Минден», но нацелились еще и на «Прейссише зеехандлунг» («Прусское общество морской торговли»), которое по иронии судьбы Бисмарк в роли докладчика на заседании финансовой комиссии ландтага в 1851 году помог трансформировать в «государственный банковский дом»163. «Прейссише зеехандлунг» было основано еще Фридрихом Великим, став в 1820 году самостоятельным институтом короны164. В эру, когда акционерным обществам надлежало получать разрешения правительства, государственный банк служил важнейшим инструментом финансовых операций. Группа Блейхрёдер – Ротшильд предложила несколько вариантов использования ресурсов «Зеехандлунга»: приватизация; заем под репарации, которые должна была выплатить Дания по условиям Венского мира; продажа части активов; продажа акций банка или выпуск облигаций.
Бисмарк изложил свое мнение о финансовых проектах в письме Роону, отправленном из Карлсбада 3 июля 1865 года. Как следует из послания, деньги предназначались исключительно для мирных целей: «Наша задача остается прежней – посредством денежных операций заблокировать действия, замышляемые Австрией, и обеспечить таким образом сохранение мира». Бисмарк задается вопросом: почему бы «Зеехандлунгу» не предоставить государству кредит, который будет возмещен при первой же возможности, и не повысить процентные ставки по депозитам, с тем чтобы обеспечить приток ликвидного капитала для покрытия обязательств? Бисмарк упомянул и о потенциале железной дороги «Кёльн – Минден», оценкой которого в данный момент занимался граф Иценплиц. «Если не удастся реализовать ни один из этих вариантов, то остается единственный выход – выпуск займа, невзирая на конституцию»165.
Из послания Роону трудно понять истинные намерения Бисмарка. Несколько больше ясности вносят три пачки его писем Фрицу Эйленбургу, обнаруженные в конце шестидесятых годов прошлого столетия профессором Джоном Рёлем, биографом кайзера Вильгельма II, в Хаус-Хертефельде, доме, принадлежавшем потомку Эйленбурга. В одной из них содержалось шестьдесят два ранее неизвестных рукописных послания, одиннадцать из которых были составлены между 27 июнем и 18 августа 1865 года – то есть в период, наименее ясный в отношении действительных замыслов Бисмарка166. Письма свидетельствуют: Бисмарк располагал несколькими источниками финансирования войны с Австрией, а получение кредита под активы в «Зеехандлунге» было почти согласовано.
Когда Бисмарк приехал в Карлсбад и встретился с австрийцами, оказанный ими прием был такой же прохладный, как и погода. 4 июля он написал Эйленбургу: «С австрийцами дела обстоят плохо. Все военные сообщения королю из Гольштейна указывают на настроения безысходности в войсках ввиду сутяжничества прессы и общественности»167. Тем временем Блейхрёдер договорился с Ротшильдами в Париже о сделке: Ротшильды сформируют консорциум, который предоставит «Зеехандлунгу» кредит для финансирования войны под боны «Зеехандлунга» со ставками на один процент ниже доходности прусских государственных облигаций. Бисмарк писал Эйленбургу:
...
«Сейчас мы можем получить 4,5 % к номиналу, а при первых признаках войны – в лучшем случае девяносто от номинала. Более благоприятного момента у нас не будет… Блейхрёдер сказал мне, что Ротшильд возьмет весь выпуск и через десять дней серебро будет в казне»168.
Переговоры зашли в тупик. Карл Майер фон Ротшильд предложил Отто фон Кампхаузену (1812–1896), президенту «Зеехандлунга»169, приобрести невыпущенные облигации на сумму девять миллионов талеров по цене, составляющей 98–99 процентов от номинала, но Кампхаузен настаивал на паритете, то есть на 100 процентах170. На первый взгляд разница невелика, однако, когда счет идет на миллионы, она определяет масштабы доходности сделки. Бисмарк очень сожалел о том, что «мы не позаботились о деньгах раньше»: «Мы много потеряем, если разрыв наступит раньше, чем придут деньги»171. Эта его ремарка тоже свидетельствует о том, что Бисмарк предполагал возможность «разрыва раньше прихода денег». Иными словами, он знал, что начнет действовать, как только позволит ситуация.
В конце концов необходимые деньги пришли совсем из другого источника. Cln-Mindener Eisenbahn-Gesellschaft(Общество Кёльн-Минденской железной дороги), созданное в 1842 году, получило от прусского министерства финансов деньги в обмен на акции с условием, что через тридцать лет железная дорога будет полностью возвращена правительству. Управляющие железной дорогой не раз пытались откупиться от правительства и все время получали отказ. Летом 1865 года такая возможность у них появилась. Управляющие хотели выкупить государственное участие, а правительство Бисмарка срочно нуждалось в деньгах. Президентом акционерного общества железной дороги172 тогда был барон Дагоберт фон Оппенгейм (1809–1889), представитель известной кёльнской банковской семьи. Летом 1865 года он и предложил правительству за акции десять миллионов талеров, намекнув, что готов выкупить все государственные притязания на дорогу. Министерство финансов выжало из компании тринадцать миллионов талеров за акции и еще пятнадцать миллионов за все остальные права. Общая сумма составила 28 828 500 талеров, соглашение было подписано 18 июля, нотариально засвидетельствовано 10 августа, утверждено компанией 28 августа и короной 13 сентября. Джеймс М. Брофи по этому поводу заметил: «Трижды в 1865 году министерство финансов преступило закон, заключив сделку о продаже доли в гарантийном фонде без санкции законодательного собрания, но это никого не взволновало. Бисмарк теперь знал, что у него будут наличные деньги на войну, а для компании вопрос стоял о выживании»173.
