Алгрен заявился в Париж в мае 1949 года. До его приезда Бовуар успела закончить Второй пол. Все её утверждения в этой книге выстроены на идее свободы. Мол, если женщина несвободна, то её либо притесняют, либо она выбирает несвободу, и в обоих случаях это является ужасным злом. Бовуар пишет о методах избегания свободы, которыми женщины пользуются: замужеством, житьем на содержании у мужчин – это, мол, лёгкий выход. Ей не пришло в голову, что свобода – это вовсе не универсальное благо, что большинство людей рады быть несвободными, только чтобы хозяин заботился о них. Что, наконец, сама свобода может существовать только как противопоставление рабству.
Вот снова я, былой, молоденький и умненький:
Я цепи прошлого сорвал
и впрягся в настоящее.
Зачем же я себе соврал,
что рабство преходящее?
Всегда – рабы или чужих,
или своих желаний.
Свобода, ты среди живых
когда-нибудь жила ли?
(«По направлению к себе»)
Такую бредятину о женской свободе могла написать только бездетная женщина, чуждая детей, гнушающаяся беременности. Самое смешное, что Бовуар брала на себя смелость выступать от имени всех женщин, тогда как женщины, подобные ей, бездетные, одержимые в основном еблей, а когда её нет – писаниной, составляют меньшинство. Продолжая линию бовуаровских рассуждений – женщины, для того чтобы достичь максимальной свободы, должны вообще отказаться от деторождения.
В то время в круг притяжения Сартра попала молодая пара – Мишель и Борис Виан, которые устраивали смачные вечеринки. В мае 1949 года на одной из них Сартр стал заговаривать с без передыху танцующей Мишель, прося её остановиться хоть на минуту и поговорить с ним.
Я подходил к любой и заговаривал —
так одиночество своё я заговаривал.
За болтовню за эту, за галденье
мне баба открывала загляденье.
(Обратно я. «Вплотную»)
Мишель остановилась и сказала:
– Я скучная, со мной не о чем говорить.
Она и Борис женились девственниками в июле 1941-го, и Мишель забеременела от разорвавшегося в первую брачную ночь презерватива. Они участвовали в движении Сопротивления с названием Zazou. Смысл этого сопротивления заключался в том, что его участники вызывающе одевались, тайно танцевали свинг и слушали джаз, что было запрещено во время немецкой оккупации (то есть они были предвестниками российских стиляг во время оккупации России коммунистами в конце пятидесятых).
Борис был джазовым музыкантом и пользовался значительным успехом у женщин. Когда Мишель стала выражать недовольство его похождениями, он посоветовал ей самой завести любовника и поучиться половой жизни. Борис сам толкнул её в объятия шестнадцатилетнего джазового кларнетиста Андре Ревелиотти, так что в 1948 году Мишель родила второго ребёнка, который поразительно походил на Андре, и брак с Борисом затрещал по швам. Мишель всё больше времени стала проводить с Ревелиотти.
После вечеринки Сартр позвонил Мишель и пригласил её на свидание. Они проговорили три часа и с тех пор встречались целый месяц почти ежедневно и разговаривали. Сартр не прикасался к ней (небось боялся по морде схлопотать). А Мишель кончала оттого, что с ней ведёт беседы самый знаменитый интеллектуал Франции и он такой понимающий и деликатный по отношению к её чувствам.
А потом Сартр уехал в путешествие с Ванетти, оставив Мишель дозревать.
Когда Алгрен приехал в Париж, Бовуар была чрезвычайно счастлива. Они, как юные любовники, ходили, держась за руки и заглядывая друг другу в глаза. Алгрен волновался перед встречей с Сартром. Но чуть он с ним познакомился, волнение сразу прошло, и Алгрен почувствовал себя непринуждённо. Ольга и Мишель особенно пришлись по вкусу Алгрену – они говорили по-английски и внимали, раскрыв рты, его рассказам.
Бовуар и Алгрен отправились в двухмесячную поездку по Италии, Алжиру, Марокко и Тунису.
Пока Бовуар путешествовала с Алгреном, Сартр три месяца путешествовал по Центральной Америке с Ванетти. Когда он вернулся в октябре, он стал активно прихватывать Мишель.
Она вспоминала:
Я не смела произнести и слова, у меня не было уверенности в себе, я всегда молчала и улыбалась, не зная, что делать. Сартр научил меня разговаривать. Он сказал, что у меня есть умные мысли. Он считал, что люди должны думать и разговаривать. Мне было с ним исключительно интересно. Мне не важно, был ли он красивым или нет. Мне нравились его губы, они были того же типа, как у Бриджит Бордо (мощный комплимент для мужчины). Верхняя губа такая же, как и нижняя. Как у его матери… Когда я видела его, моё сердце начинало колотиться. Я думала про себя: вот она радость, вот оно веселье.
В декабре Сартр поцеловал Мишель в такси, возвращаясь из ночного клуба. А потом они поеблись днём у него на квартире, так как его мать отсутствовала. Начался новый романчик. А в феврале 1950 года Мишель забеременела. Сартр по-прежнему занимался своим любимым противозачаточным методом: вытаскиванием члена до семяизвержения, считая его идеальным средством. С Мишель это не сработало – какой-то капли Сартр недосчитался, а Мишель беременела чрезвычайно легко.
Она знала, как Сартр не любит детей, а у неё уже было двое, так что Мишель решила сделать аборт. Сартр хотел спросить у Бовуар адрес врача, но Мишель была этим шокирована и решила попросить помощи у своего брата, студента-медика. Сартр собирался снова уезжать. Он и Бовуар отправлялись на два месяца в Африку. Мишель умоляла Сартра отложить поездку на несколько дней до того, как она сделает аборт. Но Сартр был твёрд – он не мог подвести Бовуар (откуда известно, что именно это было мотивом для твёрдого отказа остаться на несколько дней. Кто может знать, кроме него самого? Быть может, он боялся остаться лицом к лицу с женщиной, делающей от него аборт или уже сделавшей его? Да и вообще, могла быть тысяча других причин. Надо было посмотреть, как бы он себя повёл, если бы для него развела ноги свеженькая красавица, при условии провести с ней в Париже несколько дней.)
Мишель рассердилась на Сартра, бросившего её на растерзание аборта, который ей произвёл братан-медик (брата не стеснялась, а сказать Бовуар об аборте и попросить адрес врача застыдилась). Брат внёс инфекцию, и Мишель лежала с высокой температурой.
Сартр послал ей из Алжира орхидеи. Также он слал ей нежные письма. Но Мишель не отвечала. Для неё это было концом мечты. Начав встречаться с Сартром, она рассталась с Ревелиотти, объясняя разрыв тем, что она влюблена в Сартра. Но она не говорила ему, что ебётся с Сартром. Сартру же не говорила, что ебётся с Ревелиотти. Теперь, когда Сартр уехал, она вернулась к своему прежнему любовнику. Мишель вспоминает, что она жила в то время в двух мирах одновременно, ведя двойную жизнь.
