21-го января 1918 г. по вопросу о том, разорвать ли переговоры с немцами немедленно, за голосовал (из сотрудников горе-«левого» «Коммуниста») один Стуков. Против все остальные.
По вопросу, допустимо ли идти на подписание аннексионистского мира в случае разрыва германцами переговоров или ультиматума их, против голосовали только Оболенский (когда же напечатаны будут «его» тезисы? отчего молчит о них «Коммунист»?) и Стуков. За голосовали все остальные.
По вопросу о том, надо ли в таком случае подписать предложенный мир, против голосовали только Оболенский, Стуков, остальные «левые» воздержались!! Факт.
17-го февраля 1918 г. по вопросу о том, кто за революционную войну, Бухарин и Ломов «в такой постановке отказываются от участия в голосовании». За не голосует никто. Факт!
По вопросу о том, надо ли «выждать с возобновлением переговоров о мире до тех пор, пока в достаточной мере (именно так!) не проявится германское наступление и пока не обнаружится его влияние на немецкое рабочее движение», за голосуют Бухарин, Ломов и Урицкий из нынешних сотрудников «левой» газеты.
По вопросу о том, «заключаем ли мы мир, если мы будем иметь, как факт, немецкое наступление, а революционного подъема в Германии и Австрии не наступит», воздержались Ломов, Бухарин и Урицкий.
Факты – упрямая вещь. А факты говорят, что Бухарин отрицал возможность германского наступления, сеял иллюзии, которыми на деле, вопреки своему желанию, помогал германским империалистам, мешал росту германской революции. В этом и состоит суть революционной фразы. Шел в комнату, попал в другую.
Н. Бухарин упрекает меня в том, что я не разбираю конкретно условий теперешнего мира. Однако нетрудно понять, что для моей аргументации и по сути дела в этом не было и нет никакой надобности. Достаточно было доказать, что действительной, не-сфантазированной дилеммой для нас является одна: либо такие условия, оставляющие хотя бы на несколько дней передышку, либо положение Бельгии и Сербии. И этого Бухарин не опроверг хотя бы для Питера. Это его коллега Μ. Η. Покровский признал.
А что новые условия хуже, тяжелее, унизительнее худых, тяжелых и унизительных брестских условий, в этом виноваты, по отношению к великороссийской Советской республике, наши горе-«левые» Бухарин, Ломов, Урицкий и Ко. Это исторический факт, доказанный вышеприведенными голосованиями. От этого факта никакими увертками не скроешься. Вам давали брестские условия, а вы отвечали фанфаронством и бахвальством, доведя до худших условий. Это факт. И ответственность за это вы с себя не снимете.
В моих тезисах от 7 января 1918 г. предсказано с полнейшей ясностью, что в силу состояния нашей армии (которое не могло измениться от фразерства «против» усталых крестьянских масс) Россия должна будет заключить худший сепаратный мир, если не примет Брестского.
«Левые» попались в ловушку буржуазии российской, которой надо было втянуть нас в войну наиболее для нас невыгодную.
Что «левые эсеры», высказываясь за войну сейчас, заведомо разошлись с крестьянством, это факт. И этот факт говорит за несерьезность политики левых эсеров, как несерьезна была кажущаяся «революционной» политика всех эсеров летом 1907 года.
Что наиболее сознательные и передовые рабочие быстро сбрасывают с себя угар революционной фразы, показывает пример Питера и Москвы. В Питере уже отрезвились лучшие рабочие районы, Выборгский и Василеостровский. Петроградский Совет рабочих депутатов не стоит за войну сейчас, он понял необходимость готовить и готовит ее{161}. В Москве на городской конференции большевиков 3 и 4 марта 1918 года уже победили противники революционной фразы{162}.
До каких чудовищных самообольщений договорились «левые», видно из одной фразы в статье Покровского, в которой говорится: «Если воевать, то воевать нужно теперь» (курсив Покровского)… когда – слушайте! слушайте! – «когда еще не демобилизована российская армия вплоть до вновь образованных частей».
А кто не отмахивается от фактов, тот знает, что величайшей помехой для отпора немцам и в Великороссии, и на Украине, и в Финляндии в феврале 1918 г. была наша недемобшизованная армия. Это факт. Ибо она не могла не бежать панически, увлекая за собой и красноармейские отряды.
Кто хочет учиться у уроков истории, не прятаться от ответственности за них, не отмахиваться от них, тот вспомнит хотя бы войны Наполеона I с Германией.
Много раз Пруссия и Германия заключали с завоевателем вдесятеро более тяжелые и унизительные (чем наш) мирные договоры, вплоть до признания иноземной полиции, вплоть до обязательства давать свои войска на помощь завоевательным походам Наполеона I. В своих договорах с Пруссией Наполеон I угнетал и дробил Германию вдесятеро сильнее, чем Гинденбург и Вильгельм придавили нас теперь. И тем не менее в Пруссии находились люди, которые не фанфаронили, а подписывали архи-«позорные» мирные договоры, подписывали их в силу неимения армии, подписывали вдесятеро более угнетательские и унизительные условия, а потом все же поднимались на восстание и на войну. Так было не раз, а много раз. История знает таких несколько мирных договоров и несколько войн. Несколько случаев передышки. Несколько новых объявлений войны завоевателем. Несколько случаев союза угнетенной нации с угнетающей, которая была конкурентом завоевателя и такой же завоевательницей (к сведению сторонников «революционной войны» без взятия помощи от империалистов!).
Так шла история.
Так было. Так будет. Мы вступили в эпоху ряда войн. Мы идем к новой отечественной войне. Мы придем к ней в условиях назревающей социалистической революции. И на этом тяжелом пути русский пролетариат и русская революция сумеют излечиться от фанфаронства, от революционной фразы, сумеют принимать и архитяжкие мирные договоры, сумеют подниматься снова.
Мы заключили Тильзитский мир. Мы придем и к нашей победе, к нашему освобождению, как немцы после Тильзитского мира 1807 года пришли к освобождению от Наполеона в 1813 и 1814 годах. Расстояние, отделяющее наш Тильзитский мир от нашего освобождения, будет, вероятно, меньше, ибо история шагает быстрее.
Долой фанфаронство! За серьезную работу дисциплины и организации!
