10 радиопередач, каждая из которых дублировалась во избежание помех со стороны японцев. С этой же целью был расширен диапазон волн для нашего радиопередатчика, но превентивные меры оказались ненужными. По неизвестным причинам со второй половины марта японцы перестали глушить советские радиопередачи, хотя к этому времени противник знал, что радиостанция находится на территории Хабаровска. Кроме Харбина, «Отчизну» слушали в городах Маньчжурия и Муданьцзян, в некоторых других населенных пунктах.
В апреле радиослужба японской военной разведки снова стала глушить передачи «Отчизны». Однако эмигранты все же получили возможность узнавать их содержание, благодаря самим японцам. Дело в том, что по приказу ГЯВМ, содержание передач записывалось сотрудниками 1-го и 3-го отделов Главного бюро по делам российской эмиграции (ГБРЭМ). Копии радиопередач получал начальник ГБРЭМ генерал Л. Ф. Власьевский, но не он один. Как только запись «Отчизны» в 3-м отделе Бюро попадала на пишущую машинку, – пишет автор упомянутой докладной записки, в течение часа она становилась известной всем сотрудникам 3-го отдела. Так, вероятно, обстояло дело и в 1-м отделе. В считанные часы через служащих ГБРЭМ содержание радиопередачи становилось известным эмигрантскому населению.
Организация эмигрантской контрпропаганды передачам «Отчизны» была в зоне ответственности культурно-просветительного отдела Бюро. По распоряжению К.В. Родзаевского газета «Время» опубликовала статью «Радиоволны и пропаганда», в которой предупреждала доверчивых слушателей: «Весь эфир… насыщен радиоволнами неприятельской… пропаганды… Воюющие страны сражаются и при помощи радио…»; «Безусловно, радиоволны являются сильнейшим орудием агитационно-пропагандной войны…»; «Пропаганда направляет свое острие на внесение хаоса и сумятицы в политическую, экономическую и общественную жизнь страны. Для достижения этих целей вражеская пропаганда не брезгает подтасовкой фактов, наглейшими измышлениями и бесцеремонной, беспардонной ложью, играя на слабых сторонах человеческого характера…»; «Техника пропагандной работы состоит: в тактике разобщения или разъединения – тактике паралича…, в тактике внесения трений, раздоров…, в тактике порождения беспорядков…, в тактике устрашения… Все это измышлено для гнусных целей провокации мирного населения, которое зачастую легко поддается на удочку…».
Для усиления воздействия на настроения эмигрантов идеологи ЯВМ и бюро использовали литературные формы. Все та же газета «Время» опубликовала фельетон под названием «Горемыки», который начинался следующим образом: «У некой весьма загадочной личности собралась компания небольшая, но «теплая» и колоритная. Тут были и волк в овечьей шкуре, умевший вещать умильным голосом, и дед – сказочник, и спец по отборной ругани, на лицах которых были написаны все существующие пороки… Но против них всех в этой кунсткамере был, несомненно, главный персонаж – загадочная личность…» [505].
Качество содержания радиопередач «Отчизны» во многом зависело от своевременной поставки в Хабаровск оперативной информации из Маньчжоу-Го, осуществлявшейся по каналам советской резидентуры. По всей видимости, в мае 1945 г. хабаровские чекисты испытывали недостаток в сведениях, которыми можно было бы держать интерес эмигрантов, поэтому передачи были построены главным образом на сообщениях иностранных радиостанций. Причиной молчания лиц, поставлявших информацию, в числе прочих объективных факторов стали просчеты в организации агентурной сети. В 1945 г. из 73 закордонных агентов только 9 поддерживали постоянную связь с органами госбезопасности. Значительная часть агентов, заброшенных в Маньчжурию, либо не возвратилась, либо была арестована советскими органами госбезопасности за предательство. Кроме того, позднее, на территории Маньчжурии в период войны и после ее завершения одновременно действовали несколько советских спецслужб, плохо взаимодействовавших между собой: резидентуры 1-го управления НКГБ СССР, органы управлений контрразведки «Смерш» 1-го и 2-го Дальневосточных и Забайкальского фронтов, Тихоокеанского флота, Амурской флотилии, разведывательные отделы дальневосточных органов НКГБ. Несогласованные действия советских органов госбезопасности, ориентированные на текущий момент, приводили к дезорганизации работы и затрудняли выполнение поставленных задач [506].
«Оборонцы», приободренные передачами таинственной радиостанции, почувствовали себя увереннее и стали демонстрировать антияпонские настроения. Харбинка Е.П. Таскина (Кириллова) [507] была одним из слушателей передач «Отчизны». «При односторонней информации и пропаганде японского агентства «Кокуцу», это был свежий поток новостей…, доступный всем радиослушателям, – вспоминала она. – Теперь никто не сомневался – все шло к концу войны!…Мы, затаив дыхание, прикрывая радиоприемники одеялами, – чтобы не было слышно соседям или кому другому, – слушали эти передачи» [508]. Интерес к передачам «Отчизны» подогревался тайной их происхождения. Строились многочисленные догадки, ходили слухи о таинственных смельчаках, назывались конкретные имена «подпольщиков».
По мнению специалистов 5-го отдела УНКГБ СССР по Хабаровскому краю, после того как «Отчизна» упомянула в эфире русские воинские отряды, ГЯВМ решила отказаться от плана использования их в разведывательно-диверсионных целях на территории Советского Союза. В начале марта 1945 г. на стене здания, в котором располагалась редакция газеты «Время», появилась дерзкая надпись: «Смерть макакам!». Весть об этой политической акции была включена в одну из апрельских передач «Отчизны» под заголовком «Стены заговорили». Сообщив о растущих протестных настроениях среди эмиграции, диктор высказал предположение, что эта надпись не последняя, и что на здании жандармерии может однажды появиться надпись «живодерня». «Оборонцы» подсказку приняли, и на стене харбинской жандармерии действительно появилось слово «живодерня». Надписи антияпонского содержания стали распространяться по всему Харбину, иной раз приобретая формат прокламации: «В Маньчжурии закон и порядок могут быть установлены только СССР, Англией и Америкой. Макаки расхищают насильственно захваченную Маньчжурию. Пора выступить против макак и изгнать их». По сообщению резидентуры советской внешней разведки, подобные заявления на китайском языке появились и в Фудзядяне – китайском пригороде Харбина [509].
Таким образом, советская внешняя разведка внесла большой вклад в дело пополнения лагеря «оборонцев» в Маньчжурии, которые пользовались доверием японских властей. Решение об организации радиовещания для русских эмигрантов Маньчжурии было принято на высшем правительственном уровне. Суть операции «Альфа» заключалась в том, что мероприятия, связанные с радиовещанием, были замаскированы под работу подпольной радиостанции «оборонцев». На самом деле радиостанция «Отчизна» вела свои передачи с территории Дальнего Востока СССР, а в роли дикторов выступали оперативные работники УНКГБ СССР по Хабаровскому краю. 57 радиопередач «Отчизны», осуществленных с 14 февраля по 14 августа 1945 г., всколыхнули русский Харбин, «оборонцы» почувствовали за собой силу, уверенность в правоте выбранного пути, а попытка японского командования использовать русские воинские отряды в период Советско-японской войны 1945 г. потерпела неудачу.
Органы госбезопасности во второй половине ХХ столетия
