пришлось сделать только одно изменение – гроб теперь выносят не из зала, а из кулис (речь идёт об одной из финальных сцен спектакля – похорон Калины Ивановича. –
О. Т.). В спектакль вошёл новый исполнитель роли Калины Ивановича – Е. Меркурьев, он очень понравился начальству и (что важнее) самому Додину».
Более подробно о том, как 16 сентября сдавался спектакль высокой обкомовской цензуре, сообщала Абрамову в письме 26 сентября 1980 года артистка Татьяна Шестакова:
«Итак, рождение нашего детища – “Дома” нашего – узаконено. Утром шестнадцатого числа на репетицию явился известный товарищ Б. в сопровождении менее известных и значительных персон – неких N. и X. (нет на них на всех булгаковского Воланда и Кo!). Поприсутствовав при нашей утренней страсти кряду шесть часов, товарищ Б. изрёк в конце: “Ну теперь совсем другое дело” – и с чувством исполненного долга удалился восвояси (думаю-жрать-горькую).
“Другое дело” – это гроб с “Эпохой”, проплывающий теперь лишь по сцене и не осеняющий глав мирного ни в чём не виновного зрителя. К этому прибавить нового исполнителя “Эпохи” (имеется в виду Е. Меркурьев в роли Калины Ивановича. – О. Т.), который лишь обострил существо. Да ещё сокращение отповеди Евдокии – что лишь продвинуло действие.
И произошло главное – все участники спектакля, которые и раньше с большим серьёзом и трепетом исполняли свои роли, в этот решающий день объединились в орден актёров, исполнив своё высокое и древнее предназначение – нести правду. Так что муки и препятствия пока шли нам на пользу… Но всё так противоречиво и хрупко в нашем деле, и жизнь-житуха, бытие-быт-будни-обыденность, наверное, возьмут своё… Но в этот день мы были пророками!.. Один из наших знакомых был свидетелем того, как в антракте так называемая “комиссионка”, блистая золотом и сверкая прохладными мехами, покидая театр, одна дама номенклатурного сословия кричала напомазанными губами: “Мне бы этого режиссёра! Он бы у меня давно сушил сухари!!!” Ну что тут ещё прибавишь? Так красноречиво!
А мы стараемся “жить дальше”… Лев Абрамович самоотверженно бьётся за ростки живого на мёртвой, бесплодной почве театра… Боже мой, чистить авгиевы конюшни легче!»
А ещё чуть ранее, 14 августа 1980 года, она же с нескрываемой тревогой за спектакль писала Абрамову в Верколу:
«Дорогой Фёдор Александрович.
Я Вас вижу во сне. Я с Вами постоянно разговариваю мысленно. Вспоминаю часы, проведённые подле Вас, с Вами. На Вашей родине. Как это поддерживает нас теперь!
А если бы мы не подышали одним воздухом с Вами, чем бы обернулась для нас эта саратовская эпопея, это тяжёлое испытание (на гастролях в Саратове МДТ ставил «Дом», который едва был не снят с репертуара. – О. Т.)? У Льва Абрамовича, я уверена, хватило сил переломить всё и повести за собой актёров, и спасти в результате спектакль, лишь благодаря Пинежской земле, соль которой, и боль, и красоту он вобрал в своё сердце – она – земля – давала силы, мужество в наше дело, в правоту его».
За всё длительное время существования спектакля «Дом» в МДТ каждый раз при появлении его на сцене, не важно, происходило это в родном театре или на других сценах во время гастрольных поездок по России или за рубежом, зрительный зал рукоплескал изумительной эмоциональной игре актёров, умело подобранных для спектакля Додиным. А телеверсия спектакля и по сей день смотрится на высоком душевном подъёме. Спектакль, столь трудно пробивавшийся на сцену, уже спустя шесть лет удостоится Государственной премии СССР, как и его «родной брат» – спектакль «Братья и сёстры». Мог ли Фёдор Абрамов поверить при жизни в то, что его «Братья и сёстры», его многострадальные «Пряслины», которые через неимоверные цензурные барьеры шли к читателю, за которые он сам будет удостоен Государственной премии, обретут такую славу не только среди читателей, но и среди зрителей театров? Вряд ли. И уж тем более никак не думал о том, что волна Государственных премий с лихвой накроет эти два спектакля.
Повествуя о спектакле «Дом», стоит обратить внимание на одно весьма удивительное стечение обстоятельств. Николаю Лаврову, воплотившему в спектакле образ Мишки Пряслина, пришлось играть не только своё время – начало 1970-х, в котором происходит действие романа, но ещё и фактически быть на равных в возрастном отношении со своим героем. Может быть, именно потому его Мишка Пряслин, уже не юноша 1940-х и начала 1950-х годов, а почти сорокалетний мужик, так убедителен и естествен. Он уже семьянин, старший в своём пряслинском роду, и по-прежнему, как и в свои юношеские годы, консервативен во взглядах на многое. И его непростые отношения с сестрой Лизой – есть именно следствие нежелания изменить свои взгляды на то, что происходит вокруг. Да и в отношениях с братьями – Григорием и Петром у Мишки Пряслина-Лаврова не всё просто. Заставив братьев учиться, он потерял с ними связь на целых 20 лет, а когда с ними встретился, то преодолеть эту нишу разлуки было уже невозможно. Брата Григория учёба сделала инвалидом, а средний брат Пётр возненавидел Михаила за то, что тот когда-то отправил его в город. И тогда Григорий и Пётр, узнав о том, что их старший брат отвернулся от их любимой сестры Елизаветы, ещё больше возненавидели Михаила…
Конфронтация главных героев, противоречия, возникающие между ними, есть не что иное, как непростой поиск истины, где добро и сострадание – основа основ. И Лиза Пряслина, как несущая в своей душе святость и истинное человеколюбие, есть воплощение этой добродетели не только в пряслинской семье, но и в самом Пекашине. К ней тянутся люди, и она одаривает их добром. Она не может жить в тёмном мире зла и душегубства, это не её мир. А её гибель – есть вызов обществу, вызов брату Михаилу, – если не будет таких, как Лиза Пряслина, мир погибнет, ибо только добро правит миром.
Потрясающая эмоциональная игра Татьяны Шестаковой глубоко взволновала Фёдора Абрамова. К этому времени спектакль «Дом» уже шёл на сцене Ярославского драмтеатра, и Абрамову действительно было с чем сравнивать. «Таня – чудо! Ярославская Лизка поразила меня, но эта и ярославскую за пояс заткнула. Всё первое действие сидел с мокрыми глазами», – запишет Абрамов в своём дневнике 18 апреля 1980 года после финального репетиционного прогона спектакля на сцене МДТ.
«По-моему, это хороший спектакль, – годом позже скажет о «Доме» Фёдор Абрамов на встрече в концертной студии «Останкино», – боевой, гражданский, оптимистический, насыщающий зрителя жизнелюбием и желанием бороться за добрые дела. Артистка Евдокия Быкова очень хороша. Но совершенно удивительная, ну просто заново родилась талантливейшая артистка – это Татьяна Шестакова, исполняющая роль Лизы. Я её без слёз, без какого-то эмоционально повышенного состояния просто
