смотреть не могу».
Абрамов действительно был потрясён игрой Шестаковой. Незадолго до своей кончины, уже находясь в больнице, 1 мая 1983 года он напишет своему другу писателю Павлу Гилашвили в Тбилиси: «В Грузии сейчас гастролирует Ленинградский Малый драматический театр. Сам по себе это не бог весть какой театр, но спектакль “Дом” (по Абрамову) советую посмотреть. Только непременно с Лизой-Шестаковой».
Хорош был студенческий спектакль «Братья и сёстры» театра «На Моховой», но спектакль по одноимённому роману «Дом» всё же стал первым на сцене МДТ. Конечно, он не был путеводной звездой для тех, кто воплощал на сцене Малого драмтеатра вторую версию «Братьев и сестёр» – там была другая закваска! – но он был определённым ориентиром для них. И при всей полярности в определённой мере оба спектакля есть синтез творения, выросший из одной литературной вещи – абрамовской тетралогии «Братья и сёстры», а поэтому эти два спектакля неразделимы в плане понимания прозы Фёдора Абрамова. И даже несмотря на то, что романам пекашинской саги не суждено было стать единым целым на театральных подмостках МДТ, всё одно, они воспринимались зрителями как неразделимые, и в этом ещё одна заслуга их создателей.
Ныне спектакль МДТ «Дом» уже история. После ухода из жизни актёра Николая Лаврова спектакль замер, сделав длительную паузу во времени, которая до сих пор не остановлена.
В искусстве, как, впрочем, и во всех других проявлениях творческой активности, всё познаётся в сравнении. И тут надо сказать, что когда спектакль «Дом», поставленный на сцене МДТ, уже набирал обороты, Московский драматический театр им. Н. В. Гоголя попросил у Абрамова разрешение поставить свой «Дом», причём попросил весьма оригинальным способом: Абрамов был приглашён сразу на закрытый премьерный показ, который должен был состояться в конце января 1981 года.
Удивлённый Абрамов принял предложение.
Спектакль ему не понравился, оказался слабым во всех отношениях. О том краткая запись в дневнике:
«Артисты неважные. А режиссура (Голубовский) так и вообще серость. В общем – плохо. Оформление ниже всякой критики, сценарий слабый, полное незнание деревни.
Два часа я разбирал спектакль с артистамиим и в конце концов – что делать? – разрешил работать дальше. Хорошего спектакля, конечно, не получится, но даже если только текст проговорят, и то польза».
Абрамов, уже имея в своём багаже «Дом» в МДТ, не дистанцировался от Голубовского, не закрыл за собой дверь, а наоборот, принял для себя решение помочь постановке.
Можно предположить, что разрешение работать над спектаклем стало, по всей видимости, данью глубокого уважения Абрамова к Борису Гавриловичу Голубовскому – режиссёру, педагогу, знавшему корифеев театрального искусства Станиславского и Мейерхольда.
Желая действительно помочь Борису Голубовскому с инсценировкой, Фёдор Абрамов в короткий срок постарался выправить её и уже 5 февраля отправил ему текст с письмом следующего содержания:
«Сценарий я выправил. Думаю, теперь он стал лучше. Так как в сценарии сейчас много нового и много изменений, то покорнейше прошу снова расписать сценарий по ролям и раздать роли артистам для нового разучивания.
Снова читая сценарий, я заметил, что некоторые артисты нетвёрдо знают текст. Пожалуйста, обратите на это внимание.
Снова напоминаю о музыкальном оформлении. Его пока нет, а без музыки, без песен – что за спектакль?
Оформление сцены. Специально посылаю свой рисунок. Посмотрите. Может, что и пригодится.
Очень советую в 1-й сцене (в доме Лизы) ввести зыбку (на старинный манер), с тем чтобы зритель сразу поверил, что у Лизы есть дети. Это непременно.
Название, думаю, следует оставить без изменения. Именно: “Главы из романа” – и ничего больше.
Хочу напомнить: моё литературное имя – Фёдор Абрамов.
Поэтому в афишах, в программах только так, никаких Ф. Абрамовых».
Можно заметить, что абрамовское письмо отнюдь не назидательное. И уж ни в коей мере не написано в приказном тоне. Оно вполне доброжелательное и может лишь местами безапелляционное.
И что самое главное, Фёдор Абрамов не мерил данную постановку мерками уже состоявшейся инсценировки, например, в Архангельском драмтеатре или же в Малом драматическом в Ленинграде. Не вводил ненужного шаблона. Борис Голубовский принял его замечания, и спектакль был поставлен заново.
Фёдор Абрамов был прав – спектакль не стал для столицы театральным событием, но для самого театра и особенно для актёров он стал, безусловно, знаковым – сыграть «по Абрамову», да ещё и с разрешения самого автора, было неоспоримой победой.
Когда состоялась премьера спектакля, Абрамов вместе с поэтом Антонином Фёдоровичем Чистяковым находился на Новгородчине. Уже по приезде в Ленинград его ждала телеграмма из театра:
«Дорогие Ф. А. и Л. В. От души поздравляем премьерой Дома спектакль встречен… ждём Вас желаем здоровья радости счастья – Гоголевцы– Спектакль Дом: главы из романа».
Но спектакляной инсценировке Абрамов так и не увидел.
В этом контексте разговора о театральных воплощениях тетралогии «Братья и сёстры» совершенно искренне скажем, что ни один из режиссёров, работавших над инсценировкой пекашинской саги, так и не стал настолько близким душе и сердцу Абрамова, как это случилось в отношении Додина. По сути, это феномен не только душевного единения, но и мысли, сумевшей сыграть в унисон. «…Эти два имени: Абрамов – Додин – не оторвать друг от друга…» – многозначительно отметит в своей книге «В доме Зингера» Александр Рубашкин. И это будет вовсе не утверждение, а всего лишь ещё одно подтверждение того, что Абрамов и Малый драматический театр – Театр Европы действительно неразделимы. Как неразделимы МХАТ и Чехов, столичный Малый театр и Островский, или как нельзя представить Санкт-Петербургский БДТ без Товстоногова, а Театр Вахтангова без Михаила Ульянова…
Фёдор Абрамов вошёл в суть МДТ, в его плоть и душу исключительно благодаря Льву Додину, его целеустремлённости, настойчивости, смелости и, если можно так сказать, внутреннему убеждению посредством прозы Абрамова сказать правду.
«Мне трудно представить сегодня свою театральную, а значит, и человеческую судьбу без встречи с Фёдором Абрамовым и его Словом», – скажет Лев Абрамович о своём отношении к писателю.
А нам, зрителям, трудно представить МДТ – Театр Европы без Фёдора Абрамова и… Льва Додина.
Абрамов – визитная карточка МДТ – Театра Европы. Театр не носит его имени, но Абрамов в нём сродни сердцу в живом теле. Частенько можно слышать, читать, что без Абрамова не было бы этого театра. Да нет, это вовсе не так. Он был бы. Но другим. Может быть, хуже или, наоборот, – лучше. Но другим!
Фёдору Абрамову не суждено было увидеть «Братьев и сестёр» на сцене МДТ, и, наверное, в этом самая большая грусть. Но можно предположить – если бы видел, то был бы в неописуемом восторге, как и все те, кто приходил, приходит и будет приходить в театр на абрамовских «Братьев и сестёр»,
