Заседание Совета министров только что закончилось. Оно было посвящено алжирскому вопросу. В июне референдум одобрил Эвианские соглашения, и Алжир стал независимым государством, но некоторые родившиеся в Алжире французы пришли в ярость от предательства де Голлем «черноногих» и поклялись продолжать борьбу. Прошла волна ограблений банков со следами участия в них отряда специального назначения правого крыла – Организации тайной армии (ОАС). В Париже тайным агентом полиции, изображавшим мойщика здания, был арестован высокопоставленный член ОАС Андре Каналь – Монокль; он имел при себе письмо, в котором казначея ОАС просили предоставить сумму в миллион франков; очевидно, планировалась большая операция.
Столкнувшись с этой армией озлобленных патриотов и наемников, правительство пыталось предложить убедительный пакет антитеррористических мер и решить, что делать с тысячами недовольных беженцев, которые хлынули потоком в Марсель. Заседание закончилось только тогда, когда стеклянные глаза и бурчащие животы заседавших сделали дальнейшее обсуждение бессмысленным. Несколько министров сразу же поспешили уехать в отпуск до следующего экстренного случая. Несмотря на поздний час, президента, его жену и зятя должны были отвезти на аэродром в Виллакубле, расположенный в шестнадцати километрах к юго-западу. Оттуда они должны были полететь домой в свое имение Коломбо-ле-Дёз-Эглиз.
Были приняты обычные меры предосторожности, то есть не так много, как офицеры безопасности из охраны де Голля хотели бы. Прослуживший дольше всех полицейский комиссар, приставленный к Елисейскому дворцу, Жак Кантелоб недавно подал прошение об отставке в знак протеста против того, что де Голль оставил французскую колонию. Были опасения, что слишком много людей знают маршруты, по которым обычно едет президентский кортеж. Иногда де Голлю удавалось выскользнуть из дворца вместе с шофером, и он ехал по городу с президентским флажком, развевающимся на ветру, являясь удобной мишенью для любого сумасшедшего с винтовкой. Даже когда он был в настроении сотрудничать со службой безопасности, то принимал только самые легкие меры защиты: двое мотоциклистов впереди, еще один «Ситроен-DS» сзади и двое полицейских на мотоциклах сзади. Именно такой небольшой эскорт прохрустел колесами по гравию и плавно выехал на улицу Фобур-Сент-Оноре в тот вечер в среду в 19.55.
Человек, который наблюдал с другой стороны улицы, пошел к мотоциклу, припаркованному у кафе. В тот же миг в Елисейском дворце кто-то снял трубку телефона, набрал номер квартиры в доме номер 2 по улице Виктора Гюго в Медоне и сказал: «Номер два».
На де Голля уже столько раз покушались, что он стал выглядеть как фантастически везучий человек, который случайно делает шаг в сторону, когда с крыши падает труба, или который наклоняется завязать шнурок на ботинке, когда в него запустили тортом с кремом. В сентябре 1961 г. президентский кортеж направлялся в Коломбо-ле-Дёз-Эглиз по шоссе государственного значения № 19. Он проехал Пон-сюр-Сен со скоростью сто десять километров в час и направлялся к деревне Кранси, оставляя позади поля и небольшие рощи. Дорожные рабочие оставили большую кучу песка у обочины дороги. В куче находился цилиндр с сорока тремя килограммами пластиковой взрывчатки и канистра с двадцатью литрами бензина, масла и мыльных хлопьев. Наблюдатель смотрел в бинокль. Он нажал кнопку на пульте дистанционного управления. Буря песка и гравия окутала «ситроен». Де Голль закричал: «Вперед! Вперед!» – и водитель, увеличив скорость, проехал через стену пламени. Никто не пострадал. По какой-то причине детонатор отделился от взрывчатки и загорелось только топливо. Судебный эксперт объяснил, что при такой компоновке «это было все равно что пытаться поджечь дерево с помощью листа бумаги».
С того момента нападения стали более частыми. И хотя уже не было надежды на изменение политической ситуации, ОАС направила все усилия на месть. Даже в сердце Парижа на де Голля велась охота, как на кролика. Казалось, что его пристрелят или взорвут – это только вопрос времени. Целое подразделение бригады уголовного розыска трудилось день и ночь, чтобы найти безликого врага. Они просматривали регистрационные карточки, заполняемые постояльцами гостиниц, фотографировали подозрительных лиц, используя перископы, просунутые в отверстия в крыше торговых фургонов, – эту идею они позаимствовали у ОАС. Они анализировали загадочные аббревиатуры и другие политические граффити, которые появлялись в коридорах метро. Как сказали министрам, разведслужбы тонут в информации и вынуждены большую часть времени проводить отметая бесполезную информацию.
Тем временем ОАС имела несколько собственных превосходных источников – уборщица в Елисейском дворце и (как выяснилось позже) комиссар Жак Канте – лоб. Им были известны разные маршруты, по которым ездил президентский кортеж. Они знали, что иногда черная машина была подсадной уткой, а де Голль ехал в желтом или синем «ситроене». Даже если информатору в Елисейском дворце не удавалось узнать маршрут, им нужно было поставить кого-нибудь на улице снаружи или у аэродрома Виллакубле и чтобы у него был доступ к телефону. К счастью, пока всегда что-то шло не так.
В начале того года фургон убийц «рено-эстафета» сумел приблизиться к президентскому «ситроену», когда тот подъезжал к мосту Гренель на набережной Луи Блерио. Они уже начали опускать стекла окон, когда маленький «Рено-4СУ» проскользнул между двумя машинами и «Ситроен-DS» затерялся среди движущегося транспорта. В другой раз коммандос ОАС, известные как Хромой, Трубка, Ангельское Лицо (наемник-венгр) и Дидье (подполковник Бастьен-Тири), ожидали условленного сигнала в кафе, расположенных вокруг станции метро «Порт Орлеан», не зная о том, что забастовка почтовых работников вывела из строя телефонную систему. Даже разнонаправленная операция, приуроченная к визиту де Голля в Восточную Францию (включая ловушку в виде застрявшего на шоссе при пересечении железнодорожного пути «болвана» и обученных собак, переносящих дистанционно управляемую взрывчатку), потерпела полный провал. Как позднее признался Дидье перед своей казнью: «Всю дорогу у нас было впечатление, что мы преодолеваем обычное невезение. Это чувство преследовало нас до самого конца».
Ближе всего они подобрались к Большой Цели в одной из операций под кодовым названием «Серна». (Так в ОАС называли любую операцию, в которой была задействована дальнобойная винтовка.) Вечером 20 мая во время обыска в одной квартире в новом многоквартирном доме, построенном на месте бывшего Зимнего велодрома на улице Доктора Финли, был найден сверток с ярлыком «Алжир – Париж Орли». В нем были реактивный противотанковый гранатомет и три ракеты. Разведслужбы знали цель – де Голль, – но не знали место и время. Члены ОАС обнаружили, что каждый вечер между восемью и девятью часами старый художник, который жил над антикварным магазином в доме номер 86 по улице Фобур-Сент-Оноре, закрывает ставни на ночь. Окна его гостиной выходили прямо на ворота напротив и слегка по нисходящей линии – на вход в Елисейский дворец. 23 мая де Голль должен был принимать президента Мавритании. Протокол для таких визитов всегда был одним и тем же. Когда машина прибывшего въезжала во двор, де Голль выходил из дворца и стоял неподвижно наверху лестницы по крайней мере девяносто секунд. 21 мая заговор был раскрыт, 22 мая художник закрыл ставни и пошел спать, как обычно, а 23 мая де Голль стоял на ступенях Елисейско-го дворца и приветствовал президента Мавритании.
